Ингвиль снова начинает плакать, но говорит не останавливаясь.
— Я спросила его, что он делал с моим телефоном, почему он брал его, но он не ответил, а Ингве продолжал задавать вопросы, и вот тогда…
Она качает головой.
— Все, что Стефан носил в себе, вылилось наружу. Он хотел, чтобы Ингве признался в содеянном, чтобы он был честен сам с собой и с нами, Стефан пришел в ярость, он хотел подраться с Ингве, и в пылу борьбы Стефан сознался в том, что он сам совершил, зачем он брал мой мобильник, и тогда…
Она снова качает головой.
— Это было так ужасно. И…
Ингвиль переводит взгляд на своего мужа, голова которого по-прежнему безвольно висит.
— Это было так ужасно. Так ужасно…
Она закрывает глаза.
— Что произошло после того, как Стефан сознался в убийстве? Он ведь умер в одиночестве.
Ингвиль тяжело вздыхает.
— Я точно не помню. Вроде бы я выбежала из квартиры, потому что я смутно помню, как Ингве трясет меня за плечи где-то в районе Сент-Хансхауген. На вершине холма. Он сказал, что искал меня несколько часов. Думаю, я пошла туда. Или побежала. Не помню. А когда мы вернулись…
Она снова принимается молча рыдать. Хеннинг видит, как она содрогается, как прикрывает рукой рот. Но вот глаза Ингвиль снова покрываются пеленой. Она смотрит прямо перед собой в стену палатки, и сознание ее снова проясняется.
— Откуда вы узнали, что мы здесь?
— Я разговаривал сегодня утром с парнем из приемной колледжа.
— С Гормом?
— Вполне возможно.
— Но как?..
Хеннинг поднимает руки.
— Он сказал, что Ингве звонил сегодня утром, чтобы рассказать ректору, что вы отправились в поход с палаткой. Шефа не было на месте, поэтому Горм принял для него сообщение. Я сложил два и два и получил четыреста. На самом деле мне повезло, что я вас нашел. Но я подумал, что все случившееся с вами так или иначе связано с этой палаткой и с этой ямой, — говорит он, указывая на грунт. — И если все ищут вас и не могут найти, я решил, что вы находитесь здесь. Раз уж вы собрались «в поход с палаткой», говоря словами Ингве.
Ингвиль долго не отводит от него взгляда, а потом кивает.
— Я не помню почти ничего из случившегося вчера. И таблетки у меня кончились, наверное, их взял Стефан, так что спать я не могла. Хотя сомневаюсь, что я бы вообще смогла заснуть.
Глаза у нее красные.
— Почему вы поехали сюда?
— Чтобы я смогла отомстить. Своим собственным способом.
— Но как вы заставили Ингве поехать с вами?
— Я сказала ему, что мне надо побыть здесь, в палатке, чтобы попробовать понять, что совершил мой сын. И это был не просто предлог, чтобы заманить его сюда. Мне действительно это было нужно. Звучит странновато, да?
Хеннинг отрицательно качает головой.
— Сейчас мне кажется немного странным, что я здесь. И в то же время я знаю, что чувствовал Стефан. Я думаю, что ощущаю такую же ненависть. И как мать я благодарна за то, что испытываю это родственное чувство.
Он собирается ответить Ингвиль, но замечает, что лицо ее перекашивается от презрения и злости, и, прежде чем Хеннинг успевает отреагировать, прежде чем успевает броситься на нее, она хватает камень и запускает им в Ингве, она попадает ему в плечо, он дергается, приходит в себя от удара, медленно открывает глаза, легко встряхивает головой, но не может пошевелиться, потому что слишком глубоко закопан, и вот он видит Ингвиль, видит Хеннинга, и Фолдвик понимает, что происходит, он пытается поднять руки, чтобы защитить себя, но они находятся под землей, а Ингвиль уже берет в руки следующий камень.
— Подожди! Ингвиль, не надо…
Ингве кричит, Хеннинг делает скачок в направлении Ингвиль, чтобы остановить ее, но она замечает это, широко раскрывает бешеные глаза и выбрасывает вперед руку с мобильным электрошокером, машет им у Хеннинга перед носом, нажимает на кнопку, из аппарата вылетают искры, и Хеннинг останавливается и пятится назад.
— Что ты делаешь? — кричит Ингве.
— Это ты убил ту блядь! — произносит она, с трудом сдерживая бешенство. — Да, это твоих рук дело, Ингве, если бы ты только мог держаться от нее подальше, ничего бы не случилось, и Стефана убил ты, ты заставил его свести счеты с жизнью…
— Ингвиль…
— О, заткни свое хайло! Вполне справедливо и заслуженно ты попробуешь то же лекарство, тот же камушек, причем здесь, в том же самом месте, и ты умрешь так же, как и твоя любовница, та блядь…
— Это не…
— Даже не пытайся.
Ингвиль поднимает еще один камень, изо рта у нее выступает пена, глаза горят ненавистью, Хеннинг не знает, что сделать, чтобы остановить ее, она яростно машет мобильником в его сторону, может, мне попробовать позвать на помощь, думает он, нет, не могу, я могу опоздать, потому что камни настолько тяжелые, что один меткий удар может покончить с Ингве. Хеннинг пытается придумать, что бы такого умного сказать, но не может подобрать слов, они путаются у него в голове, он топчется на месте, на влажной и холодной траве, и видит, как Ингвиль поднимает над головой камень и прицеливается.