Он только-только вошел в зал и тут же резко остановился. Хеннинг был совершенно не готов увидеть женщину, склонившуюся к мужчине, одетому в темный вельветовый пиджак, по всем признакам являющемуся журналистом. У него надменное выражение лица, с которого словно не сходит вопрос «вы — смотрели — мой — вчерашний — репортаж?», четырехдневная щетина, от которой лицо его кажется смуглее, чем оно есть на самом деле, а жидкие волосы намочены и зачесаны назад. Но вот женщина… Хеннинг и подумать не мог, что встретит ее здесь в свой первый рабочий день.
Нора Клеметсен. Бывшая жена Хеннинга. Мама Юнаса.
Он не разговаривал с ней с тех пор, как она навещала его в больнице в Сюнносе. Он забыл, когда это было. Может быть, память вытеснила это воспоминание. Ее Хеннинг не винит. Она имела полное право поступить так. В тот день Юнас был с ним, и именно Хеннинг не сумел его спасти.
Их мальчик.
Их замечательный мальчик.
В то время они уже не жили вместе, и Нора явилась к нему в Сюннос, чтобы подписать бумаги о разводе и выполнить прочие формальности. Он подписал. Без всяких задних мыслей, без вопросов, без условий. На самом деле он испытал облегчение. Хеннинг не хотел, чтобы она была частью его жизни, постоянно напоминая о его несостоятельности. Каждый взгляд, каждый разговор носил бы отпечаток этого.
В тот раз они сказали друг другу совсем немного. Он хотел поведать все, поведать, что он сделал и чего не сделал, что он помнит из случившегося, но каждый раз, когда он делал вдох, чтобы начать говорить, во рту пересыхало, и он не мог выдавить из себя ни слова.
Когда Хеннинг впоследствии закрывал глаза, то начинал трещать, как пулеметная очередь, Нора кивала, она понимала и в конце концов подходила к нему и позволяла выплакаться, обнимая и поглаживая по голове.
Он думал, что в следующий раз, когда увидит ее, ему надо будет предпринять новую попытку, но, конечно, не сейчас. Потому что он на работе. Она на работе. И кроме того, она стоит, прижавшись к другому журналисту, — и смеется.
Вот мудак.
Хеннинг познакомился с Норой Клеметсен, когда работал в газете «Капитал». Она в то время только-только начала работать в газете «Афтенпостен». Они столкнулись на пресс-конференции в компании «Акер Ярдс» на улице Фьордаллеен, 16. Речь шла об обычном деле, ничего драматичного, подведение итогов деятельности, из-за которых читатели не стали бы сметать газеты с прилавков. В результате о пресс-конференции вышла небольшая заметка в «Дагенс Нэрингслив» и одна колонка справа на 17-й странице газеты «Финансависен».
Совершенно случайно на той пресс-конференции Хеннинг оказался рядом с Норой. На самом деле он пришел туда в поисках материалов об одном из топ-менеджеров компании, который должен был покинуть пост тремя неделями позже. Они вместе скучали, слушая выступающих, потом начали посмеиваться над неудачными попытками друг друга скрыть скуку и решили после окончания пресс-конференции выпить, чтобы прийти в себя.
Оба они в то время были несвободны: у нее были полусерьезные отношения с биржевым маклером из Нордстранда, а он встречался с утонченной адвокатессой из адвокатского бюро «БА-ХР». Но их первый совместный вечер получился таким веселым, таким легким, что в следующий раз, когда они оказались на одном и том же мероприятии, они снова решили посидеть вместе. Хеннинг встречался со многими женщинами, но ни с одной из них ему не было так просто и хорошо. У них было так много общего в совершенно разных областях, что это даже пугало.
Они оба любили есть сосиски с острой горчицей, а не с обычным соусом фирмы «Идун». Никому из них не нравились помидоры, но они обожали кетчуп. Им нравились одинаковые фильмы, поэтому им не приходилось долго спорить в видеомагазине или у кинотеатра «Клингенберг». Никто из них не любил проводить теплое лето за границей, потому что в Норвегии есть нагретые солнцем скалы и свежие креветки. По пятницам они ели тако. Есть тако в любой другой день недели было совершенно невозможно.
И постепенно оба поняли, что не могут жить друг без друга.
Через три с половиной года они поженились, а почти ровно через девять месяцев на свет появился Юнас, и они были счастливы ровно настолько, насколько могут быть счастливы два постоянно занятых тридцатилетних карьериста, будни которых похожи на покрытую зазубринами и царапинами разделочную доску. Мало сна, чуть-чуть развлечений, минимальное понимание потребностей другого как дома, так и на работе, все больше ссор, все меньше времени и желания побыть друг с другом. В конце концов оба они не выдержали.