В комнате становится тихо. Лицо Хеннинга горит. Кажется, что вокруг вдвое больше людей, чем было десять секунд назад. И все смотрят на него. Ему хочется встать и выбежать вон. Но он не может так поступить. Вместо этого он поднимает глаза и смотрит в точку на стене, расположенную выше голов присутствующих. Может быть, они подумают, что он смотрит на кого-то другого, а не на них.
— Время бежит! Мне надо на другую встречу. У тебя остались вопросы или ты готов отправиться на охоту за просмотрами?
Коре обращается к выпускающему редактору, мужчине в черных очках, которого Хеннинг никогда раньше не видел. Выпускающий собирается что-то сказать, но Коре уже встал из-за стола.
— Ну тогда все.
Он выходит из комнаты.
— Уле, Андерс, пришлете мне списки?
У выпускающего редактора тоненький голосок. Ему никто не отвечает. Хеннинг безумно рад, что заседание закончилось и стулья отодвинуты. В дверях возникает затор, ему кажется, что кто-то дышит ему в затылок, люди ненамеренно подталкивают его, дышать становится все труднее и труднее, но ему удается выйти из помещения, никого не толкнув и не впав в панику.
Он облегченно вздыхает. Лоб его пышет жаром.
Сразу убийство, думает Хеннинг. Он надеялся на более спокойное начало, надеялся, что следующие дни будет привыкать к редакции, почитает, узнает, что творилось в последнее время, позвонит старым источникам, чтобы напомнить о себе, освежит в памяти, как работать с компьютерной программой, войдет в распорядок дня редакции, узнает, где что находится, немного пообщается с людьми, с которыми ему предстоит работать, и постепенно начнет думать, думать над темами.
Но теперь он ничего этого не успеет.
Глава 5
Направляясь через несколько минут к своему рабочему месту, он готовится к худшему. Несмотря на то что Хейди Хюс наверняка видела, как он идет, она поворачивается на своем стуле к нему лицом именно в тот момент, когда Хеннинг приближается к ней. Она поднимается, демонстрирует ему свою лучшую улыбку-колгейт и протягивает руку.
— Здравствуй, Хеннинг.
Дела. Вежливость. Фальшивая улыбка. Он решает включиться в игру. Пожимает ее руку.
— Здравствуй, Хейди.
— Хорошо, что ты вернулся.
— Я рад, что снова здесь.
— Это… э-э-э… это хорошо.
Хеннинг изучает ее. Как обычно, взгляд Хейди неимоверно серьезен, а амбиций хватит на нее саму и на многих других. Он хорошо представляет себе, о чем она сейчас думает.
Хеннинг, когда-то ты был моим начальником. Но настали другие времена. Теперь я твой начальник. И я надеюсь, что ты ля-ля-ля-ля-ля.
Он удивляется, что Хейди не начинает читать ему нотации. Зато она во второй раз повергает его в изумление.
— Я очень расстроилась, когда услышала… услышала, что произошло. Я только хочу сказать, что, если тебе что-нибудь нужно, если тебе нужно больше времени, чтобы пережить случившееся, просто скажи мне. Хорошо?
Голос у нее теплый, как камень, пролежавший целый день на солнцепеке. Он благодарит ее за заботу, но сейчас, впервые за много дней, он чувствует потребность приступить к работе.
— Значит, на пресс-конференцию пойдет Ивер? — спрашивает он.
— Да. Ивер вчера работал допоздна, так что он поедет прямо туда.
— А кто такой Ивер?
Хейди смотрит на него так, словно он на полном серьезе сказал, что Земля плоская.
— Ты шутишь?
Он отрицательно покачивает головой.
— Ивер Гундерсен? Ты не знаешь, кто такой Ивер Гундерсен?
— Нет.
Хейди подавляет желание рассмеяться, но берет себя в руки, словно поняв, что разговаривает с ребенком.
— Мы взяли Ивера прошлым летом из интернет-редакции газеты «ВГ».
— Ах вот как?
— Там он выдавал такие материалы, что закачаешься, и у нас он развивается дальше. Я знаю, что телекомпания ТВ2 обливается слюнями и хочет его переманить, но до сих пор он относился к нам лояльно.
— Понятно. Хорошая зарплата.
Хейди смотрит на него так, будто он выругался в церкви.
— Э-э-э, ну, на этот счет мне ничего не известно, но…
Хеннинг кивает и делает вид, что прислушивается к ее аргументам. Он уже слышал их раньше. Лояльность. Потертое понятие в журналистской среде. Если хорошенько подумать, то Хеннинг, возможно, знает от силы двух журналистов, которых можно назвать лояльными. Остальные — карьеристы, с огромной скоростью скачущие от большой зарплаты к огромной, потому что если они этого не делают, значит, они настолько плохи, что не могут найти себе другую работу. Поэтому если относительно неквалифицированный журналист переходит из «ВГ» в конкурирующую сетевую газету, а потом отказывается от предложения ТВ2, то дело совершенно точно в деньгах. Дело всегда в деньгах.