Никто не справится с этой задачей, лучше чем вы. Вы вели эту войну с самого начала. Вы накопили целый банк данных. Никто не изучил противника, так тщательно как вы. Выручайте Георгий Степанович. Я не могу вам приказывать. Вы гордый человек и подадите в отставку, стоит мне на вас надавить. Но я прошу, — заглядывая в глаза генералу и беря его за руку, проникновенно сказал президент, — Георгий Степанович, выручайте, примите командование фронтом.
От пылкой и проникновенной речи президента, генерал Овчаренко оттаял и растёкся словно воск. И прямо сейчас, после того, как ему публично принесли извинения, он был готов на всё, чего не попроси. Его можно было брать голыми руками и лепить что вздумается.
— Ну-ну, — отечески хлопая президента по тёплой сухой ладони, проговорил он, чуть ли не прослезившись. — Не надо так, господин президент. Я всё прекрасно понимаю и вовсе я не обижаюсь. Но спасибо вам, — поблагодарил он главу государства, за приятные для него слова. Он был не дурак и прекрасно сознавал, чего стоило самому важному человеку страны, сказать довольно простые слова. Ведь даже самый наипоследний человечишка, порою не в силах принести извинения, даже когда отчетливо понимает свою неправоту. — Я возьму на себя командование фронтом — сухо, но с теплотой, обнадёжил он. — Это мой долг. Долг перед отечеством и народом. И личные принципы и обиды здесь ни к чему…
Будет сложно. Я бы лучше сказал, очень сложно, но я сделаю всё возможное и даже невозможное. Но и в этом случае я не гарантирую полной победы. Всё зашло слишком далеко… Ситуация того и гляди выйдет у нас из-под контроля.
— Уж вы постарайтесь Георгий Степанович, дорогой мой, — попросил министр обороны, облокачиваясь на стол. — А мы уж вам подсобим чем можем.
Генерал Овчаренко благодарно кивнул:
— Сделаю всё возможное, — обнадёжил он. — Но для начала, мне действительно нужно пополнение. Операция предполагается только наземная и придётся обходиться одной лишь живой силой, — поделился своими мыслями Овчаренко, осуждающе глядя на генерала Ульянова. — Никакой наземной поддержки. Поблагодарите за это генерала Ульянова. Спутать мне все карты. Да… Город сейчас напоминает разворошенный муравейник. Противник получил возможность не просто прятаться в зданиях или в кустах, а вся территория сейчас для него одно большое укрытие. Я вас предупреждал по этому поводу. Любой завал, любая куча, овраг, яма, могут послужить им неплохим укрытием и местом для устройства засады. Прибавим к этому невозможность быстрого передвижения. Случись что, и мы будем не в состоянии перебросить войска с одного участка на другой. Одна надежда, на то, что мутанты тоже не в состоянии быстро передвигаться по развалинам. Но это небольшое утешение…
Поэтому мне нужно просто огромное количество людей, чтобы запереть мутантов в кольцо и не выпустить их из ловушки до самого конца. Без этого, если где случиться прорыв, я не смогу его залатать.
— Сколько вам нужно людей? — полюбопытствовал официальным тоном министр обороны.
Прикинув, Овчаренко ответил:
— Навскидку — человек… Восемьсот тысяч.
Министр обороны услышав это, аж чуть не подавился:
— Да где же мы вам столько возьмём? — сглатывая занервничал он. — Вы представляете, что это за число? Это нереально! Все силы вооружённых войск страны, не насчитывают и половины вашей цифры.
— Я знаю, — тихо ответил генерал. — Это нереально. Ещё нереальней, сдержать такое количество мутантов в кольце. Сколько их, а? Если исходить из худшего, а я всегда исхожу из худшего, «мимы» насчитывают около двух миллионов в живой силе. А вы представляете, — поднимая голос, обратился он непосредственно к министру обороны, — как вся эта масса пойдёт в атаку! Даже стотысячное формирование, ударь оно в одном направлении, с лёгкостью ножа прошьёт сегодняшнее заградительное кольцо. А если их будет больше?! Что я буду делать тогда, а? Вы подумали над этим? Я да. И у меня, только от одной уже мысли волосы встают дыбом. А что будет когда это взаправду случится?
В прошлый раз нам крупно повезло. В этот раз, везение нас оставит. Я вас уверяю! И мы должны сделать всё возможное, чтобы нам можно было в дальнейшем, как можно меньше полагаться, на это самое, везение, — негодовал Овчаренко, краснея и бешено выпучивая глаза.
— Успокойтесь Георгий Степанович, успокойтесь. У вас будет подкрепление. — Нажимая на слове «будет», успокоил президент, пронизывающе смотря на министра обороны.
Тот, под тяжёлым взглядом, вначале рассерженно зарычал, но потом правда осёкся и упавшим голосом сказал:
— Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. Но такого количества, я вам не могу обещать, при всём вашем хотении. Максимум шестьсот тысяч. — На озвученную цифру, генерал отреагировал возмущенным взмахом обеих рук. — Но, — продолжил министр, останавливая грозившую начаться, гневную тираду, — я вам обещаю, артподдержку и поддержку с воздуха, столькими единицами техники, сколько вы скажите.
— Министр прав, — подтвердил президент. — Мы не сможем располагать тем количеством людей, которое вы озвучили, в столь короткие сроки.
— А ну вас, — обречённо махнул Овчаренко. — Нет так нет. Но тогда и спрос с меня не большой. Случись что не предвиденное, вы как и я, тогда также подпишитесь под поражением. Я один отдуваться не намерен…
— Будем молиться, чтобы этого не произошло, — соглашаясь ответил президент, тем самым возлагая на себя часть ответственности за проведение будущей операции.
Министр обороны в свою очередь не проронил не слова, но согласно кивнул, так чтобы все видели.
— Ну если всё, господа, — подведя итоги, тогда обратился глава страны, к членам заседания. — То пора бы расходиться. Время не ждёт. — И сразу спохватившись поинтересовался. — Генерал сколько времени вам понадобиться до проведения начала операции?
— Две-три недели.
— Долго, — покачал он головой. — Ну что ж делать нечего. Если раньше никак, то будем хотя бы надеяться, что за это время не произойдёт ничего экстраординарного. Всего доброго господа, — протягивая руку, попрощался президент.
Господа незамедлительно отреагировали и собрав бумаги в папки, поднялись, пожимая друг другу руки. И вот тут-то на них и обрушился замогильный глас, от коего у всех мороз по коже пробежал.
— Грядёт страшный бой — последний бой, — вещал Грушницкий голосом прорицателя. А затем, медленно голову подняв, зло сверкнув линзами пенсне, добавил. — Бой который решает всё. Кому жить, а кому умереть. И будет это настоящая кровавая МЯСОРУБКА…
И огромная, военная машина, смахнув с себя прах и тлен, гибнущей Москвы, после известных событий, снова пришла в движение. Военный люд, сбросив оковы оцепенения, замельтешил и засуетился, на изрядно помятом лике города, охваченный общим куражом. Самое страшное когда войска вынуждены бить баклуши от безделья или находиться в постоянном напряжении, не способные дать достойный отпор угрозе, занёсший над их головами «Дамоклов меч». Потому как, падает от этого моральный дух людей, носящих форму, а с ним и дисциплина катится ко всем чертям. Но всё это в прошлом…
Пережив психическую атаку и жестокие нападки мутантов, солдаты вновь готовы были нанести удар — последний удар. Удар, должный наконец-то поставить точку в затянувшемся противостоянии, людей и нелюдей.
Министр обороны, как и обещал, выполнил свою задачу, казалось бы с блеском. Если бы не одно но… Да свежие силы хлынули широким потоком со всей России, постепенно вливаясь в ряды регулярных войск, стоящих у границ Москвы. И фронт более или менее укомплектовали. Но кем?..
В самом начале, когда была объявлена всеобщая мобилизация по всей стране, гражданские не очень-то и ретиво стали записываться добровольцами. И вот тогда, ничтоже сомневаясь, высокое начальство применило, на их же собственный взгляд, гениальный ход. Привлечь людей на денежный мякиш. О! Гениальный ход возымел популярность. Люди со всей страны, как утки, бросились заглатывать, предложенный им мякиш. И дошло до того, что предложенная цифра, была даже преувеличена на пару сотен. Казалось бы чего ж ещё-то надо? Радоваться надо! Собрали, такую силищу. Ух, теперь-то мы им покажем где зимуют раки.