Слуги разносили по столикам Дом Периньон в серебряных ведерках - его поставила супруга вице президента, едва не ставшая экс супругой после одного досадного инцидента с Великолепной Жоржи, горячими источниками и, собственно, самим вице президентом.
- Специально для этого случая я приберег особенно впечатляющий хайлайтер, он подчеркнет твой очаровательный носик и подбородок, дорогая, - визажист продолжал работать. С Жоржеттой это было особенно приятно - никакой пустой болтовни, никаких лишних движений. Безупречный холст, странной прихотью судьбы воплощенный в человеческом теле.
Модельеры, создавшие образ для Жоржи до него, облачили актрису в платье из тонкого жемчужного шелка, нежными волнами и складками скрывавшее то, что должно быть скрыто, и вышивкой из сотен крошечных бриллиантов подчеркивающее заострившиеся ключицы примадонны, ее безупречные колени и тонкие кисти. Наряд переливался от малейшего лучика света, а в лучах, направленных на трон, должен был вспыхнуть, как сверхновая. Оттененная невесомой тканью, кожа Жоржетты казалась фарфорово-белой, почти прозрачной.
Визажист работал. Краски ложились на лицо, делая его черты еще более выразительным и манящим, да так ловко, что казалось, Жоржи не находилась несколько часов в кресле под светом ярких ламп, а только что проснулась после освежающей дремы.
Визажист работал.
В зал внесли цветы - огромные букеты живых цветов, и запахи роз, фиалок и ирисов затопили помещение, сметая все на своем пути. Сомелье, составлявшие барное меню на вечер, возмущенно фыркали, что при такой назальной какофонии можно половину вин заменить уксусом, и никто даже не заметит, но… Но они делали, что было велено. Свою обычную работу. И получали за нее деньги, немалые деньги, после чего быстро выпроваживались прочь. Работники один за другим покидали зал, покидали виллу и разъезжались по домам, не решаясь обсуждать предстоящий вечер. Он был особенным, только для Жоржетты, и никому постороннему не было места на нем.
И вот, настал заветный момент.
Гости расселись по своим местам, и в зале повисла звенящая тишина. Со своего места поднялся владелец крупнейшей розничной сети автозаправок - ему, как самому острому на язык, досталась роль ведущего этого вечера. Он подошел к подножию помоста и остановился в нескольких шагах от него. Прокашлялся.
- Мы все знаем друг друга, так что я сегодня обойдусь без приветствий. И мы все знаем, почему собрались здесь сегодня. Ради нее. Единственной и неповторимой - Жоржетты!
Он незаметно нажал на кнопку пульта. Занавес, скрывавший трон, плавно разъехался, и лучи света очертили сидящую на нем фигуру. Жоржетта была великолепна. Как застывшее мгновение вечности, как сияющий бриллиант чистейшей воды. Ее поза, стройные ноги с точеными лодыжками, аристократические кисти и тонкие пальцы, ее гордая шея, острый нос, кокетливо склоненный подбородок… И очки зеркального стекла, заменившие пронзительный взгляд, от которого мужчины теряли дар речи, а женщины - самообладание.
По залу прокатилось несколько вздохов. Потом кто-то несмело захлопал в ладоши, к нему присоединялись всё новые и новые гости, пока, наконец, зал не утонул в шквале оваций.
- Да-да, тихо-тихо, - взмахом руки ведущий призвал публику к порядку. - Я знаю, что Жоржетта не покидала сердца многих из вас годами. Ах, что за женщина! Какая потеря… Для всего мира, наверное? Вы знаете, как с ней было нелегко. Многие пытались, и многие потерпели неудачу. Но ничто не вечно, даже Великолепная Жоржи. И теперь, теперь-то мы ее так просто не отпустим. Я рад, что вам всем удалось добраться сюда вовремя, ведь еще день-два, и никакие цветы уже не смогли бы исправить ситуацию.
- А как же формалин? - из зала донесся нервный смешок. - Она не потеряла… гибкости?
- С окоченением борятся другими способами, - подал голос другой гость.
Ведущий отмахнулся от чужой болтовни, как от надоедливого насекомого.
- Итак, господа, дамы? Кто первый танцует королеву бала? Только будьте деликатны, помните, всем должно достаться немножко ее… внимания… Тяните жребий.
Грянула музыка.
Занавес разъехался полностью, открывая взгляду дверь в роскошно убранную спальню.
Четыре печати
Диззи еще раз сверился со списком. Оставался последний адрес, какие-то трущобы на задворках Кейптауна. Мысленно прокляв девиз “Доставим что угодно и куда угодно, моргнуть не успеете”, он полез в грузовое отделение машины посмотреть на посылку. Она лежала в самом углу, привязанная парой веревочек для надежности. Через всю коробку шла огромная красная надпись “ХРУПКОЕ”, а коробка была укреплена деревянными планками. Адрес отправителя размыло, на коробке проступили какие-то подозрительные пятна, которые, к счастью, ничем не пахли. Диззи взял ее в руки и понял, что она удивительно тяжелая для своих небольших размеров.