Тим, от которого не укрылось то, что его отец теперь целыми днями пропадает где-то, не уделяя ему внимания, долго дулся на Барта. Пока тот не взял сынишку на работу и не показал ему гигантский телескоп, который делал удивительные снимки звездного неба. И Тим влюбился во второй раз в жизни.
Он подрос, и над драконами на обоях засияли звезды. К тому моменту у Тима оставалось всего шесть фломастеров из его любимого набора, так что звезды были в основном коричневыми и синими, но от этого они не переставали сиять у мальчишки в голове. Он рассказывал родителям сказки, которые придумал сам. Сказки о драконах, чьи шкуры блестят в свете звезд, и про лунный свет, из которого они вьют свои гнезда. Дженнифер и Барт улыбались, слушая сына. Они были счастливы и горды.
Но в один из дней Дженнифер не стало. Тиму в тот день было шесть лет и шесть месяцев, и он как раз закончил разрисовывать драконами тетради к школе, когда в дверь постучался серьезный мужчина в синей форме и попросил позвать отца. Мальчик сказал, что папа на работе, а мама ушла в магазин, но он может позвонить папе, если мужчина захочет, но тот сказал, что сам позвонит папе, потрепал Типа по голове и ушел.
Через час Барт вернулся домой. Он был белее бумаги и дрожал, как котенок, которого только что искупали в холодной воде. Тим спросил, почему мама еще не вернулась из магазина, и Барт ответил ему, что маму унес дракон. А потом заплакал.
О том, что дракона зовут Питер Коттон, он водитель автобуса и любитель крепкого скотча, Тим узнал две недели спустя.
Учителя в школе удивлялись молчаливости мальчика.
Барт не мог вытянуть из Тима ни слова. Тот прибегал домой, скидывал кроссовки и куртку в холле и бежал в свою комнату, иногда удостаивая отца скупым кивком. Завтраки проходили в мучительной тишине. Тим смотрел на осунувшегося и посеревшего отца с жалостью и смущением, словно извиняясь за свое молчание. Но по-прежнему ничего не говорил.
У Барта катастрофически не хватало времени на сына. Он попытался нанять няню, но она не прижилась. Серьезный мужчина в синем костюме увел ее после того, как оказалось, что жемчужные сережки в ее ушах один в один походили на сережки Дженнифер, загадочно пропавшие из шкатулки с драгоценностями.
К рождеству Тим сказал первое слово за полгода, и слово это было «дракон».
«Я видел дракона, который унес маму», - сказал мальчик.
И попросил телескоп.
Барта испугали слова сына, но отказать ему он не посмел. Так под рождественскую елку попал новенький учебный телескоп. Увидев заветную коробку, Тим деловито ободрал с нее упаковочную бумагу, чмокнул Барта в щеку, бросив деловитое «спасибо, па», и убежал в свою комнату. Барт увидел его только на следующее утро. Сонный Тим пошатываясь спустился в столовую, стащил со стола тост с абрикосовым джемом и произнес, рассыпая липкие крошки: «Я видел маму. Она передавала привет».
Барт разбил тарелку. Он заплакал, упал на колени перед Тимом и крепко обнял его, прижав к себе.
- Хочешь, я уволюсь, Тим? - через всхлипывания спросил Барт.
- Зачем, па? - Тим дожевал тост и слегка отстранился. - Мама сказала, что тебя ждет сюрприз на работе. Не увольняйся, серьезно. Со мной все хорошо.
Барт зарыдал еще громче. От уже почти отвык от голоса своего сына, и теперь, пробужденные его словами, на свободу хлынули все слезы, которые накопились с момента, как все стало ужасно. А Тим похлопал его по спине, совсем как взрослый.
А потом они доели тосты с абрикосовым джемом и пошли гулять, потому что Барт позвонил на работу и сказал, что у него болит голова и он не приедет сегодня. Они гуляли в парке, ели мороженное и чипсы, и кормили крошками голубей. Тим хотел рассказать отцу про дракона, которого он видел, и про маму, но потом подумал, что лучше пусть это будет сюрприз, и весь день болтал о пустяках. О школе, и о Эмме, которая съела слизняка, и о том, что у него совсем закончились фломастеры, и о рыбных котлетах, которые он терпеть не мог. А Барт держал его за руку и чувствовал себя счастливым.
Через две недели Барта разбудил телефонный звонок. Его коллеги из обсерватории сказали, что где-то неподалеку рухнул крупный метеорит, а Барт единственный, у кого внедорожник на ходу, так что найти этот чертов небесный камень предстоит именно ему. Утром Барт собрал с собой термос и десяток бутербродов и уехал на своем джипе прочесывать пустоши вокруг обсерватории.
Вернулся он только под вечер, сжимая в руках коробку размером с обувную, и отчаянно ругаясь на то, что дурацкий булыжник умудрился свалиться всего в трех милях от их с Тимом дома, а он, Барт, исколесил добрых пятьдесят миль пустошей, пока по дороге домой не налетел на метеорит и не повредил подвеску. Тим ждал отца в столовой, с гордостью демонстрируя ему подгоревшую, но вполне съедобную яичницу с сосисками, которую приготовил сам. Барт, не в силах огорчить сына, поставил коробку на тумбочку в прихожей, вымыл руки и сел за стол. Пока отец разбирался с пересоленным и слегка кремированным ужином, Тим просочился в прихожую и открыл коробку. Его восторгу не было предела. Внутри, среди скомканных газет, лежал черный продолговатый камень. Он был абсолютно гладким и блестел так, словно был отлит из стекла. Мальчик ухватил камень двумя руками и достал на свет. Под черной полированной поверхностью блеснули зеленоватые жилки. Тим пискнул от радости и побрел в свою комнату, осторожно и медленно неся тяжелый камень. После того, как метеорит был надежно спрятан под одеялом, а в коробку из-под него размещена отцовская гантель, мальчик вернулся в столовую. Его отец как раз рылся в холодильнике, разыскивая минералку в надежде на то, что она спасет его от избытка соли в организме.
Чмокнув отца в щеку, Тим убежал в свою комнату - спать. Он свернулся калачиком вокруг небесного камня и моментально уснул.
Во сне ему было жарко. Мальчик ворочался, стараясь скинуть с себя ненавистное одеяло, то и дело вздрагивал и плотнее прижимался к камню, который казался удивительно теплым. Его ноги и руки извивались, как маленькие юркие змеи, раскидывая подушки и сдирая простынь.
Тим проснулся перед самым рассветом.
Он широко зевнул, облизав длинным языком чешуйчатые губы, и потянулся. С развороченной постели на пол посыпались мелкие осколки чего-то черного, похожего то ли на стекло, то ли на фарфор.
Тим откинул щеколду на окне тонким когтем и выскользнул на подоконник.
Небо на востоке уже начинало сереть, но над головой все еще сверкали звезды. Тим поднял голову и понюхал вкусный предрассветный воздух, после чего шевельнул плечами и мягко спустился на землю. Ему нужно было отойти подальше от дома, чтобы ничего не испортить.
Смутная тревога разбудила Барта. Он вскочил с кровати, как ужаленный, запахнулся в свой халат и выскочил на улицу. За оградой, на пустоши стоял дракон.
Он расправил свои огромные крылья и замер, впитывая звездный свет. Небо просвечивало сквозь края тонких перепонок, и тускнеющие созвездия складывали загадочный узор на блестящей коже.
Барт осел на крыльцо.
- Тим? - одними губами произнес он.
Крылья дракона вздрогнули и с тихим шелестом, похожим на звук рвущегося пергамента, свернулись, прижавшись к полированным бокам. Зверь развернулся одним текучим движением и скользнул по направлению к дому. Барту захотелось убежать, но ослабевшие ноги не слушались, так что он просто сидел и смотрел, как дракон приближается к нему.
- Па! - звонко ответил Тим, не шевеля губами. - Мама просила сделать так, чтобы это был сюрприз! Ты не бойся, па! Просто мы летим к маме. Все будет хорошо!
Он склонил голову и коснулся губами лба Барта. А потом положил голову на землю чуть боком, так, чтобы отец смог ухватиться за короткие рога и забраться к нему на шею. Барт чуть помедлил, собираясь силами, а потом одним движением вскочил на ноги, перепрыгнул через гребень на шее Тима и уселся в удобной ложбинке между шипами.
Дракон развернулся спиной к дому и побежал. Его гигантские крылья распахнулись навстречу ветру. Мышцы перекатывались под кожей, как змеи в масле. Один мощный рывок, взмах, и вот уже дивный зверь оторвался от земли.
Он поднимался по спирали. Казалось, что воздух сам подталкивает крылья, вознося Тима все выше и выше. К звездам.
А потом они вылетели в открытый космос, и Тим парил на лучах восходящего солнца, улетая все дальше и дальше от земли.