Костя прошел мимо заветного дома с белыми ставнями и цветущими геранями на подоконниках. Дом безмолвствовал. Недвижимы были и шторы на окнах.
Костю неудержимо потянуло туда, где вчера над рекой сидел он с Елизаветой Петровной. Захотелось сесть на то же бревно, закрыть глаза и представить, как, смеясь, коснулась она рукой его волос.
И он пошел туда. Сел на бревно. Закрыл глаза…
Вдруг где-то совсем близко послышался мужской голос:
— Любовь бывает разная, Лиза. Моя любовь к тебе…
Шум ли ветра или стук встревоженного сердца заглушил этот голос, Костя не понял. Он знал лишь одно: мимо прошла Елизавета Петровна. Прошла не одна. Костя зажмурился, он не мог взглянуть на того, кто сказал эти страшные слова.
На сердце стало темно и пусто…
Наконец Костя открыл глаза. У ног его тихо струилась река. В прозрачной синеве были видны темные верткие тельца маленьких рыбок. Где-то в вышине, в неспокойном сером небе, гудел самолет.
Улететь бы вот так же куда-нибудь далеко-далеко и никогда не возвращаться в Веселую Горку, не встречать Елизавету Петровну!
«Кто же он?» — подумал Костя и тут же сорвался с места, побежал по тропинке к селу. Там никого не было.
Тогда он бросился назад, но не тропой, а лесом, раздвигая колючие ветви боярышника и елей, у подножия которых стелились по земле мягкие и душистые ветви пихты.
Лес кончился. Появилась поляна с желтеющим ежиком скошенной травы.
И здесь никого не было.
Костя побежал в другую сторону. Там стояли белостволые плакучие березки, грустно свесив ветви с ярко-желтой листвой. Белые-белые стволы, чистые, как молодая совесть; листья — того цвета, который принято считать изменой: и эти руки-ветки берез были трагически опущены, точно от нестерпимого горя…
Костя упал на траву и заплакал. Плакал долго, до тех пор, пока не стало легче, пока не смог рассуждать спокойно. Ей двадцать пять. Ему девятнадцать. Она учительница, которую уже называют по имени и отчеству. Его даже первоклассники зовут Костей. Но зачем же еще вчера она дотрагивалась до его головы? Зачем улыбалась ему? Зачем искала с ним встреч?..
И вдруг новая мысль успокоила Костю: тот неизвестный говорил о любви. Она молчала. Кто же может не любить ее?.. Костя поднялся и медленно пошел в школу, то успокаивая себя, то отчаиваясь.
Хороша золотая осень в суровой Восточной Сибири! Ясная и яркая голубизна неба, щедрый солнечный свет, кажется, ласково говорит: «Смотрите, как величава и прекрасна природа, как она успокаивает».
Костя шел по лесу и действительно с каждым шагом становился спокойнее.
Уже отцвели удивительные сибирские лесные цветы. Не горят в зелени трав оранжевые жарки и царские кудри. Не найти смешных, точно сделанных из розового ситца в крапинку кукушкиных сапожек. Не красуются на полянах и взгорках желтые лилии, пышные, с желтой сердцевиной пунцовые марьины коренья и пестрые саранки, клубнями которых в эту осеннюю пору любят лакомиться ребятишки.
Но зато теперь поражают взгляд многоцветные осенние краски: пурпурные рябины и боярки разнообразят оранжевые осинники, березки светлым золотом оттеняют вечнозеленые могучие кедры.
Костя вышел из леса к широкому полю. Почти у самой дороги разворачивался трактор. Костя не поверил своим глазам. За рулем сидел шалун и лентяй Митюхин.
Еще в прошлом году на педсовете Костя предложил не допускать к управлению тракторами и автомобилями тех ребят, которые получали двойки. Педсовет это предложение принял. Управлять машинами было любимым делом мальчишек. Лишиться права сидеть за рулем считалось самым тяжелым наказанием, и учиться ребята стали лучше.
— А ну-ка, остановись! — крикнул Костя.
Митюхин остановил трактор, виновато спрыгнул на землю.
— Ты почему за рулем?
— Я исправлю, Костя, честное комсомольское, исправлю! — горячо сказал Митюхин, размазывая засаленным рукавом синей рубахи пот по грязному лицу.
— Исправишь, тогда и за руль сядешь. А где Малинин? Ведь он должен работать на тракторе.
— На речку побежал пить. А руль мне передал. Разреши, Костя…
— Ну, садись пока. А Малинину я покажу речку!
Шум трактора заглушил Костины слова. Митюхин включил скорость, и трактор пополз дальше, врезаясь плугами в землю.
Костя не видел плутоватой улыбки на лице Митюхина. А тот подумал: «Ищи, ищи… Дрыхнет твой Малинин. А мы и с двойками можем за баранку держаться».
Митюхин, по-видимому, не очень хорошо знал старшего пионервожатого.
Спустя несколько минут, осмотрев речной берег, Костя приказал ребятам из школьной бригады, которые в этот день работали на полях: