Мне всегда нравилось, что главный вход в квартиру спроектирован не по центру, поэтому, когда хозяин открывает гостю, тот не имеет возможности через весь коридор видеть то, что творится в ванной.
Проектировщик и нынешний владелец дома Пардон Элби, сдающий жилье внаем, беззастенчиво окрестил его Садовыми квартирами Шекспира, поскольку окна тех, что по фасаду, действительно выходят на дендрарий. В окна помещений первого этажа, расположенных с тыла, виден только заасфальтированный участок между зданием и гаражом. Он разделен на восемь боксов, недостаточных по ширине даже для двух машин. Жильцы второго этажа по той же стороне могут лицезреть железнодорожные пути, за которыми простирается склад магазина скобяных и строительных товаров.
Включив радио для миссис Хофстеттлер, я начала протирать пыль в ее спальне. Хозяйка сделала звук погромче, чтобы я тоже могла послушать новости. Впрочем, сначала она добросовестно обсудила со мной, не причинит ли беспокойства соседям, и пришла к выводу, что никто из них не пострадает. Ведь живущие по соседству Т. Л. и Элва Йорк уже, вероятно, отправились на обычную утреннюю прогулку, а обитающий наверху Норвел Уитбред успел уйти на работу или напиться, а может, то и другое вместе.
Местная радиостанция, вещание которой охватывает большую часть территории округов Хартсфилд и Крик, передает, что называется, классический рок. Подборка композиций программируется предварительно. Первой прозвучала песня, которая мне очень нравилась когда-то, еще до той поры, когда моя жизненная программа вдруг так… упростилась. С особой осторожностью протирая старинные фарфоровые статуэтки и вновь расставляя их на туалетном столике, я улыбалась сама себе.
Песня закончилась, я взглянула на часы, и именно в этот момент дикторша начала обзор местных новостей. Ее южный арканзасский акцент резанул мне по ушам. Даже через четыре года, проведенных в Шекспире, я все еще не без труда воспринимаю на слух чужую речь.
— «В эфире ме-эстные но-авасти, — гнусавила дикторша делано серьезным голосом. — В округе Хартсфилд, на территории дендрария „Эстес“ был обнаружен труп домовладельца Пардона Элби. Это произошло примерно в полтретьего ночи, после анонимного звонка, поступившего шефу полиции Клоду Фридриху. Причина смерти пока точно не установлена, но полиция склоняется к ее насильственному характеру. Элби всю свою жизнь прожил в Шекспире и состоял членом городской объединенной церкви. К другим новостям. В округе Крик суд приговорил Харли Дона Мюррелла, виновного в похищении и изнасиловании местной жительницы, к двадцати годам лишения свободы…»
— Нет! — воскликнула с неподдельным расстройством миссис Хофстеттлер.
Я аккуратно поставила на столик вытертую фарфоровую пастушку и поспешила в гостиную.
— Лили, это чудовищно! Ах, Лили, подумать только — его убили и ограбили прямо здесь! Но теперь, когда Пардона Элби больше нет, кому мы будем вносить плату за жилье? Кто станет владельцем дома?
Я машинально протянула хозяйке бумажную салфетку, размышляя об ее редкой способности сразу зрить в корень. Действительно, кто теперь владеет домом? Прошедшей ночью, узнав Пардона Элби по его безвкусной рубашке в оранжево-зеленую клетку, я обдумывала совершенно иные вещи.
Ответ на этот вопрос не затрагивал меня непосредственно. Свой дом я у Пардона выкупила, как поступил и мой сосед. Элби также успел распродать участки земли в северной оконечности Трэк-стрит и за углом по соседству, по Джамайка-стрит. Их в свое время приобрела Объединенная церковь Шекспира — коалиция разношерстных религиозных сообществ, дела которой неожиданно пошли в гору. Насколько мне известно, единственной неприкосновенной собственностью Пардона оставались пресловутые Садовые квартиры, и он полноправно наслаждался такой привилегией. Прямо сказать, Пардон с удовольствием присвоил себе роль ключевого персонажа мыльной оперы — этакий добродушный хозяин, помогающий своим жильцам решать любые проблемы и поверенный их самых сокровенных тайн. Да уж, насчет этого он проявлял редкостную предприимчивость.
— Мне надо позвонить. Лили, как хорошо, что ты пришла сегодня!
Я еще ни разу не видела миссис Хофстеттлер такой обескураженной, а ведь недавно она две недели подряд изливала желчь на церковного служку епископальной церкви Святого Стефана из-за того, что тот неправильно зажег свечу во время рождественского поста.