Разве не должна я сгорать от стыда за то, что этот шикарный мужчина видел меня вечером пьяной и как меня потом утром тошнило? Должно быть, у меня под глазами имелись следы потекшей туши, а само лицо выглядело мертвенно-бледным.
Все это должно было заставить меня смутиться. Особенно с учетом того, что Роан являлся чужим для меня человеком.
И все же, как и прошлым вечером, мне было удивительно комфортно сидеть молча и смотреть, как он готовит завтрак, в то время как Шедоу расположился у его ног, терпеливо ожидая, что ему что-то перепадет.
– Спасибо, – сказала я, когда Роан поставил передо мной тарелку. Он пододвинул стул и сел рядом со мной, принявшись за содержимое своей тарелки. – За все.
Он улыбнулся мне своей мальчишеской улыбкой, которая так нравилась мне.
– Для этого и нужны друзья.
– И ты хочешь быть моим другом, зная, что я уеду через четыре недели?
Проглотив кусок, Роан кивнул:
– Хочу.
Заставив себя съесть кусочек яичницы, я сосредоточилась на том, чтобы он не попросился обратно, а потом спросила:
– Это потому, что я спасла Шедоу?
– Что?
– Ты из кожи вон лезешь, – я указала на еду, хотя имела в виду все, что случилось за ночь, – чтобы быть моим другом?
Роан покачал головой:
– Сначала так и было. А теперь – потому, что ты мне нравишься.
Я фыркнула.
– Я напилась, поведала малознакомым людям в пабе почти всю историю своей жизни, потом тебе пришлось нянчиться со мной всю ночь и держать мои волосы, пока меня тошнило. Да, я абсолютно точно могу понять, как все это могло расположить тебя ко мне.
Усмехнувшись, он пожал плечами:
– У тебя определенно есть шарм, это правда.
Закатив глаза, я поковыряла еду в тарелке.
– Со мной одни проблемы.
Мне не хотелось, чтобы эти слова прозвучали так печально, но они привлекли к себе пристальное внимание Роана.
– Позволь спросить тебя, – Роан повернулся ко мне. – Зачем ты на самом деле приехала сюда?
У меня раскалывалась голова, я все еще ощущала тошноту и раздражение, но из благодарности решила ответить на этот, пусть и очень сложный, вопрос. По крайней мере, мне так казалось.
– Если бы я осталась, то скатилась бы в депрессию, а вытащить себя из этой черной дыры труднее, чем постараться в нее не попасть. Поэтому я здесь.
– С чего бы тебе впадать в депрессию? Каких чувств ты избегаешь?
– Чувства, что у меня ничего не получается. Я приехала, чтобы найти смысл в своей жизни, выяснить, чего я хочу.
– В плане карьеры?
– Да. И… – я смущенно посмотрела себе в тарелку. – И любви.
– В каком смысле?
Взглянув на Роана и увидев на его лице искреннее любопытство, я почувствовала, что уязвимость и застенчивость во всем, что касалось любовной сферы (или ее отсутствия), отступили.
– Действительно ли я одинока или только так думаю из-за того, что общество навязывает мне долгосрочные отношения.
Он нахмурил брови и жестом попросил продолжить.
– Иногда после длинного рабочего дня, когда я была особенно продуктивной и полезной, я приходила домой, заказывала еду навынос, смотрела сериалы Netflix, затем забиралась в просторную уютную постель, занимающую большую часть моей студии, и включала электронную книгу. Я сидела так на протяжении часа, перед тем как лечь спать, в тепле и безопасности, погруженная в отличную историю, и чувствовала себя довольной, – я повернулась к нему, и наши колени соприкоснулись. – Не у всех это есть в жизни. В мире много зла, о котором все не хотят думать. Торговля людьми, современное трудовое рабство, крайняя бедность, отсутствие жилья… Не все проводят вечера в теплой постели, наслаждаясь книгой. Возможно, некоторые люди считают мою жизнь жалкой, но для некоторых это мечта. Какое у меня есть право ныть о том, что мне нужно от жизни больше, когда у меня уже есть больше, чем некоторые люди могли бы себе представить? У меня есть привилегии, не связанные с богатством. Привилегии, которые мы воспринимаем как должное, например образование, еда в холодильнике, крыша над головой, тепло, чистая вода, легкий доступ к книгам. Жизнь, в которой, к счастью, нет насилия. Так почему же бывают дни, когда я чувствую себя несчастной и одинокой? – спросила я, сомневаясь, что смогу когда-нибудь найти ответ на этот вопрос. – Потому, что я по-настоящему одинока и мне хочется любви? Или потому, что большинство моих друзей нашли партнера, а в некоторых случаях – даже свою любовь, и я ощущаю их молчаливое сочувствие, оттого что у меня всего этого нет? Или потому, что общество указывает мне, чего я должна хотеть от жизни? Или же я действительно этого хочу? Может быть, я настолько избалована своим воспитанием, что все время буду хотеть большего? – я покачала головой и тут же перестала, потому что все вокруг закружилось. Пришлось ухватиться за стол и сделать глубокий вдох. – Я подумала, что здесь, вдали от своей жизни, я смогу разобраться, чего хочу, и наконец что-то предпринять.