Кора, сомневаясь, взглянула на его руку. Боль пронзила сердце Алека от понимания того, что она не хотела его, на самом деле не хотела быть его возлюбленной. Она просто использовала его.
Она подошла к нему, он сжал ее теплую ладонь, надежда заполнила пустое место, где должна была быть его душа. Надежда, что после пяти столетий он больше не останется один.
Пия пробормотала, что без бутылки тут не разберешься, и они с Кристофом вышли из комнаты. Алек никого вокруг не видел, он утонул в красивых глазах Коры.
– Mi corazon, – прошептал он, проводя большим пальцем по ее шелковистой щеке и медленно опускаясь к губам, которые были созданы для поцелуев, – мое сердце.
– Алек, нам нужно поговорить. Элеонора...
– Мы поговорим с ней, я не хочу ранить ее еще больше, но она должна принять тот факт, что ты моя возлюбленная, а не она.
– Это как-то бессердечно.
– Это из-за ситуации с Элеонорой или между нами что-то не так? – спросил он, начиная снова волноваться.
Неужели он не так понял ее эмоции? Он точно знал, что она чувствует себя виноватой перед ним, но не понимал почему. Либо потому что она скрыла тот факт, что она его возлюбленная, или потому что Элеонора была расстроена.
– Тут... и то и другое. Мне кажется, будто я украла тебя у нее, хотя понимаю, что я этого не делала. Она ведь и есть я! Или версия меня в прошлом. А я не могу красть у себя, так ведь? Хотя кажется, что не так. Алек я никогда ни у кого не уводила парней, я не такая.
– Ты меня не уводила, любимая, – сказал он забавляясь, хотя она, очевидно, была расстроена. Он хотел поцеловать ее так, чтобы все ее тревоги исчезли, но понимал, что она должна справиться сама, иначе она никогда не захочет воссоединиться с ним, – мы созданы друг для друга. Ты вытащила меня из Акаши, это уже много значит.
– Вообще-то предполагалось, что ты меня оттуда вытащишь. Вот почему я спасла тебя.
– Но там была твоя подруга, а ты выбрала меня, хотя уже знала кто и что я. Ты меня не бросила и это еще раз подтверждает, что ты сама признаешь, что мы предназначены друг для друга.
Она вздохнула и положила голову ему на плечо.
– Знаешь как раздражает, когда дьяоленок внутри тебя вопит: "Я же тебе говорила", это невыносимо.
– Дьяволенок внутри?
– Это моя совесть. Она проказница, хотя должна быть ангелочком и не позволять мне совершать глупости. Ты ей сразу понравился.
Он рассмеялся, довольный игривым поворотом ее мыслей.
– Тогда она мне нравится. Не расстраивайся, Кора. Я не буду просить у тебя больше, чем ты можешь мне дать.
– А что если я не захочу тебе ничего давать?
– Тогда продолжу жить, как и раньше, – хотя он знал, что этого не будет. Вспоминая дни, проведенные с нею, он понимал, что до воссоединения им остался всего один шаг. Физически он все еще мог питаться от других людей, но уже не хотел. Каким-то образом эта женщина подобрала ключик к его сердцу и навечно поселилась там. Но Коре пока нельзя об этом говорить. Зная ее характер, он понимал, что она закончит воссоединение из-за чувства вины, а не потому что действительно хочет этого.
– Я... мне нужно решить прямо сейчас? – спросила она, нервно заламывая руки.
Он улыбнулся и поцеловал ее, не удержался и поцеловал еще раз.
– Нет. У нас есть целая...
Дверь открылась и показалась голова Пии, она нервничала.
– У нас гости, и они тебя ищут. Кристоф задержал их в гостиной, но нам срочно нужно вас спрятать. Сам найдешь подвал? Там есть тайный вход, за бочками с вином. Мне нужно бежать наверх и предупредить Элеонору, чтобы она про вас не проболталась, так что у меня нет времени показывать вам дорогу.
– Я знаю где тайная комната. Помогал Крису прибираться в ней.
– Отлично. Мы все вам расскажем, сразу как Джулиан и его приятель уйдут.
– Джулиан? Курьер?
– Да, – подтвердила она и ушла.
– Что еще за курьер? – спросила Кора, толкнув его, когда он выглянул за дверь.
– Член моравского совета. Это значит, они в курсе, что я на свободе и подозревают, что прячусь у Криса. Они ушли в другую комнату, но сомневаюсь, что они задержатся.
Он спешил, пробегая с ней под лучами солнца, не обращая внимания на боль, когда они шли через кухню к небольшой двери, ведущей вниз по шаткой лестнице. Он достал маленький фонарик, освещая тесные, темные комнаты, чтобы не врезаться в мебель и бочки с вином, оставшиеся от предыдущего владельца.
Кора ничего не сказала, когда он, отсчитав винные бочки, вручил ей фонарик, а сам обеими руками схватил бочку, пытаясь ее отодвинуть. Послышался скрип, бочка с трудом сдвинулась и, перед их глазами в стене появился заросший паутиной вход.