— Что сие значит, отче?
И ответил им старец:
— Вот, грехи мои за спиною моею текут на низ, и не вижу того; днесь же пришел я чужие грехи судить.
Они же, услышав сие, не сказали согрешившему ничего, но простили его.
Брат некий пришел в Скит к авве Моисею, прося у него поучения.
Говорит ему старец:
— Ступай, затворись в келье твоей; и келья твоя научит тебя всему.
АВВЫ НИЛА
Сказал авва Нил:
— Всё, что сделаешь, дабы защитить себя противу брата, творящего тебе обиду, будет для тебя преткновением в час молитвы.
АВВЫ НИСФЕРОЯ
Брат некий вопросил старца, говоря:
— Какое есть дело доброе, чтобы творил я его и жизнь свою заключил в нем?
И сказал старец тот:
— Бог ведает, что добро; однако слышал я, как вопрошал некто из отцев авву Нисфероя Великого, друга аввы Антония, говоря вот так же:
— Какое есть дело доброе, чтобы творил я его?
И ответил он:
— Не равны ли все роды подвига? Писание говорит, что был Авраам страннолюбив, и Бог был с ним; Илия же возлюбил отшельничество, и Бог был с ним. Давид же был смиренен, и Бог был с ним. Итак, чего желает по Боге душа твоя, то твори и блюди сердце свое.
Говорит авва Иосиф авве Нисферою:
— Что сотворю языку моему? Не могу совладать с ним.
И говорит ему старец:
— А когда наговоришься, имеешь ли успокоение?
Отвечает тот:
— Нимало.
И сказал старец:
— Если успокоения не имеешь, зачем говоришь? Лучше молчи; а когда случится беседа, больше слушай, чем говори.
АВВЫ ПИМЕНА
В молодые свои годы пошел однажды авва Пимен к старцу некоему, желая спросить его о трех своих помыслах; когда же пришел к старцу, один из трех помыслов тех позабыл. И пошел Пимен назад к келейке своей; и когда уже возложил он руку свою на запор, чтобы отворить его, вспомнилось ему позабытое. И оставил он запор, и пошел назад к старцу. И говорит ему старец:
— Что так скоро, брате?
Тот же рассказал ему:
— Да уже возложил я руку мою, чтобы отворить запор, и тут вспомнилось мне, чего искал у тебя; и бросил я запор, и сего ради вернулся.
Был же путь тот долог весьма.
И сказал ему старец:
— Ангельский ты муж, Пимен; и будет называемо имя твое по всей земле египетской.
Был в Египте, еще до того, как прийти туда авве Пимену, старец некий, и стяжал он знание, и честь от человеков имел многую. Когда же явился от Скита авва Пимен и присные его, оставили старца того человеки и приходили к авве Пимену. И позавидовал старец, и злословил их.
И вот услышал о том авва Пимен, и опечалился; и говорит братии своей:
— Что сотворим великому старцу тому? Ибо в скорбь ввергают меня человеки, оставляющие старца, и ко мне, ничтожному, приходящие. Как же возможем мы уврачевать старца того?
И еще говорит им:
— Приготовьте снеди немного и возьмите вина меру; пойдем к нему, и будем вкушать вместе, и сим делом скоро возможем уврачевать его.
Вот взяли они снеди и пошли; а как постучались в дверь к старцу, услышал ученик его и спросил:
— А вы кто такие?
Они же сказали:
— Молви авве, что пришел-де Пимен и просит у тебя благословения.
Когда ученик передал сие старцу, тот велел ответить:
— Ступай, недосуг мне.
Они же терпели жар полуденный, твердя:
— Не уйдем отсюда, покуда не сподобимся видеть старца.
Старец же, видя смирение и долготерпение Пименово, уязвился сердцем и впустил их; во время же трапезы сказал:
— Воистину, не только слышанное мною о вас истинно, во сто крат более того увидел я в делании вашем.
И с того дня стал он им другом.
Брат некий вопросил авву Пимена, говоря:
— Вот, сотворил я грех великий и желаю нести покаяние три года.
Говорит ему старец:
— Это много.
И сказал ему брат:
— Ну, тогда год.
И ответил старец снова:
— Это много.
Присутствовавшие при беседе той сказали:
— До сорока дней.
Он же опять ответил:
— Это много.
И еще примолвил:
— Говорю тебе, что если от всего сердца принесет человек покаяние и уже не будет более творить греха того, в три дня приимет его Бог.
И еще сказал он:
— Добрая вещь испытание; ибо оно соделывает человека искушенным.
В некое время шел авва Пимен в Египет и увидел жену некую, сидевшую у гробницы и плакавшую горько, и сказал:
— Если бы пришли все сладости мира сего, не отвлекли бы души ее от плача. Вот так и монаху должно всегда иметь плач в себе самом.
И еще сказал он:
— Скверна пред Господом всякое утешение телесное.