И вошла Асенеф в покой свой, где было сложено всё убранство ее, и открыла ковчежец свой, и взяла ризу новую, отменную; и совлеклась ризы черной, и облеклась в новую и блистающую. И сняла она вервие и рубище с чресел своих, и препоясалась двойным поясом девства своего, блистающим: один пояс вокруг чресел ее, другой на груди. И отряхнула она прах с главы своей, и умыла лицо свое водою чистою, и покрыла главу свою покровом прекрасным и отменным.
И пришла она к человеку тому, и человек тот, узрев ее, говорит ей:
— Сними покров с главы твоей, ибо ты дева чистая сегодня, и глава твоя как глава юноши.[248]
И сняла она сие с главы своей.
И сказал ей человек тот:
— Дерзай, Асенеф! Се бо, услышал Господь глаголы исповедания твоего. Дерзай, Асенеф! Се, вписано имя твое в книгу жизни и не изгладится вовек.[249] Се, от нынешнего дня будешь ты обновляема, и претворяема, и животворима, и вкушать будешь от хлеба жизни, и пить от пития бессмертия, и помазана будешь помазанием нетления. Дерзай, Асенеф! Се, дал тебя Господь Иосифу в невесты, и сей будет тебе жених.
И не будешь более зваться Асенеф, но будет имя тебе Град Убежища,[250] ибо в тебе обретут убежище многие языки, и под сенью крыл твоих укроются многие народы,[251] и во ограде твоей соблюдены будут многие, притекающие к Богу через покаяние. Ибо Покаяние есть дщерь Всевышнего,[252] и она предстательствует на всякий час перед Всевышним за тебя и за всех кающихся, ибо Он есть отец покаяния, она же есть матерь дев, и на всякий час молит Его о кающихся; ибо всем возлюбившим ее уготовал Он чертог брачный на небесах,[253] и она послужит им во век века. И есть Покаяние весьма прекрасная дева, чистая, и непорочная, и кроткая, и Бог Всевышний любит ее, и все ангелы почитают ее.
И се, отхожу я к Иосифу, и буду говорить к нему о тебе, и он придет к тебе сегодня, и узрит тебя, и возрадуется о тебе, и будет тебе жених. Так услышь меня, Асенеф, и облекись в ризу брачную, в ризу древнюю, первую, сохраняемую в покое твоем, и надень на себя всякий убор твой избранный, и укрась себя, как невесту, и приготовь себя во сретение его. Се бо, приблизится он к тебе сегодня, и узрит тебя, и возрадуется.
И когда окончил человек тот слова свои к Асенеф, возрадовалась она радостию великою, и пала к ногам его, и сказала ему:
— Благословен Господь Бог, пославший тебя вызволить меня из мрака и возвести меня ко свету, и благословенно Имя Его вовеки! Но скажу слово, господине, если снискала я благоволение в очах твоих: на малое время присядь на ложе, и приготовлю стол и хлеб, и вкусишь ты от него; и принесу тебе вино доброе, благовоние коего до небес, и будешь ты пить от него, и пойдешь путем твоим.
И сказал ей человек тот:
— Принеси мне и сот медовый!
И сказала Асенеф:
— Пошлю, господине, на поле наследия моего и добуду тебе сот медовый.
И сказал ей человек тот:
— Войди в покой твой, и обретешь сот медовый.
И вошла Асенеф в покой свой, и обрела сот медовый, лежащий на столе; и был сот тот бел, как снег,[254] и полон меду, и запах его, как благоухание жизни.[255]
И взяла Асенеф сот, и принесла человеку тому, и сказал он ей:
— Что же говоришь ты, будто нет сота медового в доме твоем? Вот, ты принесла мне его!
И сказала Асенеф:
— Не имела я, господине, в доме моем сота медового, но как ты сказал, так и соделалось. Не из уст ли твоих исшел он? Ибо дыхание его как дыхание благовоний.
И простер человек тот руку свою, и коснулся главы ее, и сказал:
— Блаженна ты, Асенеф, ибо неизреченные тайны Божьи открылись тебе; и блаженны притекающие ко Господу Богу в покаянии, ибо от сота сего вкушать будут. Ибо мед сей сотворили пчелы в Раю Радования,[256] и ангелы Божьи вкушают от него, и всякий, кто вкусит от него, не умрет вовек.
И простер человек тот руку свою десную, и отломил от сота, и вкусил, и вложил рукою своей от сота во уста Асенеф.[257] И простер он руку свою, и возложил перст свой на край сота, обращенный на восток, и соделался путь перста его как кровь. И простер он руку свою в другой раз, и возложил перст свой на край сота, обращенный на север, и соделался путь перста как кровь.[258] И стояла Асенеф ошуюю, и созерцала всё, что делал человек тот.
вернуться
…глава твоя как главы юноши. — Мистический смысл этих слов связан с представлениями, по которым инициация претворяет саму природу человека, на каком-то уровне преодолевая различие пола. Ср. Гал. 3:28: «Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». В коптском гностическом «Евангелии от Фомы» говорится: «Всякая жена, которая мужем сотворит себя, войдет в Царствие Небесное» (114); «если вы сотворите мужчину и женщину единым, так, что мужчина не будет мужчиною и женщина не будет женщиною (…) тогда войдете вы [в Царствие Небесное]» (22).
вернуться
…вписано имя твое в книгу жизни и не изгладится вовек. — Ср. Пс. 68:29: «Да изгладятся они из книги живых и с праведниками да не напишутся»; Откр. 3:5: «Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни».
вернуться
Град Убежища — Подразумевается древнееврейский обычай, по которому совершивший непредумышленное убийство мог укрываться от кровной мести родичей убитого водном из шести специально отведенных для этого городов, где ему был гарантирована безопасность (Чил. 35:11–32). В позднеиудейской литературе «град убежища» становится символом истинной веры, в которой обратившийся язычник-прозелит ищет защиты от преследующих его грехов прежней жизни; поэтому Филон Александрийский называет «градом убежища» Авраама, в котором видел идеальный образец для прозелитов и молитвенника за них. Здесь Асенеф как бы перенимает место Авраама, одновременно получая черты, принадлежащие в традиции иудаизма Шехине (т.е. «Присутствия» Яхве, женственной ипостаси его имманентности), а в традиции христианства — Церкви, Невесте Апокалипсиса.
вернуться
…под сенью крыл твоих укроются многие народы… — В лексике позднеиудейских текстов «привести под крыла Шехины» (о Шехине см. предыдущее примеч.) означало «обратить», «сделать прозелитом».
вернуться
…Покаяние есть дщерь Всевышнего… — Ниже (гл. 21) сама Асенеф названа «дщерью Всевышнего». Олицетворенное Покаяние — как бы небесный первообраз Асенеф (как явившейся Асенеф ангел, предположительно архангел Михаил — небесный прообраз Иосифа, а Иосиф — его земной двойник). Интересно, что у Филона Александрийского «дщерью» Бога называется София Премудрость Божия, говорившая о себе в Библии: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли» (Прит. 8:22–23).
вернуться
Чертог брачный на небесах — тот образ мистического единения души с Богом очень характерен для христианской литературы, начиная с «брачной» символики Евангелий (напр., Мф. 9:15, 22:2–12, и др.) и специально для гностических текстов (в частности, для «Евангелия Филиппа»). Однако он не чужд и позднеиудейской традиции; иначе не сложилась бы мистическое понимание свадебной лирики Песни Песней, энергично высказанное рабби Акибой (ок. 50–135).
вернуться
…и был сот тот бел, как снег… — Белый мед был специальным и высоко ценившимся товаром нильской Дельты.
вернуться
Благоухание жизни — образ, имеющий многочисленные параллели в мистической литературе мандеев (южномесопотамской секты, корни которой восходят к иудейскому сектантству I в. н.э.).
вернуться
…мед сей сотворили пчелы в Раю радования… — Мед был принадлежностью ритуалов инициации в мистериях: у митраистов им очищали язык и омывали руки посвященным, у христиан давали новокрещеным. Представление о райском меде, возможно, связано с тем, что меду уподоблена по своему вкусу манна небесная (Исх. 16:31), которая названа в библейском тексте «хлебом небесным» (Пс. 77:25). С другой стороны, в языческом плане пчела посвящена той самой Нейт, которой принадлежит Асенеф.
вернуться
И простер человек тот руку свою десную, и отломил от сота, и вкусил, и вложил рукою своею от сота во уста Асенеф. — Это соответствует роли священника в ритуальной трапезе кумранитов, как, впрочем, и в христианской Евхаристии.
вернуться
…и возложил перст свой на край сота, обращенный на восток… И простер он руку свою в другой раз, и возложил перст свой на край сота, обращенный на север — О святости восточной стороны в представлениях ессеев. Терапевтов и христиан см. выше, примеч. К гл. 5 и 12. Север также имел в иудейской традиции сакральное значение: святая река Иордан почти на всем своем продолжении течет более или менее прямо с севера на юг, от севера является Яхве в Иов 37:22. В результате действий ангела на соте оказывается прочерчена фигура креста, что, разумеется, повышает вероятность намека на христианскую Евхаристию. Впрочем, фигурой креста были отмечен священные хлебы, например, в митраистских мистериях.