Многоценная жемчужина

И были там Славные, которые совершали пред Ним служение свое, не отступая в нощи и не отходя во дни, но стоя пред лицем Господним и творя волю Его. И всё воинство Херувимов окрест престола Его отнюдь не отступало, и Шестикрылатые покрывали престол Его и пели пред лицем Господним.

И когда увидел я всё это, отошли от меня мужи те, и более не видел я их. И поставили меня на конце неба, одного, и устрашился я, и пал на лицо мое.

И послал Господь одного из Славных своих, Гавриила,[307] и тот рек мне:

— Дерзай, Енох, не страшись; восстань, и пойди со мною, и стань пред лицем Господним!

И отвечал я ему, и сказал:

— Увы мне, господине, душа моя отступила из меня от страха.

И воззвали ко мне мужи, приведшие меня на место сие, ибо имел я к ним доверенность; и с ними пошел я пред лицо Господне. И поднял меня Гавриил, как поднимаем бывает лист ветром, и помчал меня, и поставил меня пред лицем Господним. И видел я Господа и лицо Его могущее, и преславное, и страшное. Но кто я, чтобы поведать величество сущности Господней, и лицо Господне, могущее и страшное весьма, и сказать о хорах окрест Него, многоочитых и многогласных, и о престоле Его, нерукотворенном и превеликом, и о воинствах окрест него, о Херувимах и Серафимах, и о воздаваемом ему неизменном, и неисповедимом, и немолчном, и славном служении?

И пал я ниц и поклонился Господу.

И устами Своими воззвал ко мне Господь:

— Дерзай, Енох, не страшись, восстань и стань пред лицем Моим вовеки!

И поднял меня Михаил Архангел,[308] великий Господень, и привел меня пред лицо Господне. И Господь испытывал слуг Своих, и глаголал к ним:

— Да взойдет Енох стоять пред лицем Моим вовеки!

И поклонились Ему Славные Его и рекли:

— Да взойдет!

Молвил Господь Михаилу:

— Возьми Еноха, и совлеки с него ризы земные, и помажь елеем многоценным, и облеки в ризы славы!

И совлек с меня Михаил ризы мои, и помазал меня маслом многоценным; и был вид масла того паче света великого, и ток его как роса добрая, и благовоние его как смирна, и лучи его как солнечные.

И воззрел я на себя самого, и был я как единый из Славных, и не было на вид различия.

ГЛАВА 10

И призвал Господь Веревеила,[309] единого из архангелов Своих, который был мудр и писал все дела Господни. И возглаголал Господь:

— Возьми книги из хранилищ, и дай трость писчую Еноху, и вели ему писать книги с голоса твоего!

И поспешил Веревеил, и принес мне книги, смирнием испещренные,[310] и дал мне трость писчую из руки своей. И стал он мне глаголать все дела небес, и земли, и моря, и всех стихий, и движения их, и бытие их, и перемены годов, и дней шествия и перемены, и заповеди, и поучения, и сладкогласие напевов, и восходы облаков, и исходы ветров, и язык еврейский, и всякий язык песнопений воинств вооруженных. И всё, чему подобает поучаться, исповедал мне Веревеил тридцать дней и тридцать ночей, и не умолкали уста его глаголющие.

И я не уснул тридцать дней и тридцать ночей, записывая всё знаками скорописными. И когда кончил я, возглаголал ко мне Веревеил:

— Сядь, перепиши всё, что я исповедал тебе.

И сел я еще на тридцать дней и тридцать ночей, и переписал всё отчетливо, и написал триста и шестьдесят книг.

ГЛАВА 11

И призвал меня Господь, и поставил меня по левую руку от Себя, близ Гавриила; и преклонился я пред Господом.

И сказал мне Господь:

— Обо всем, что видел ты, Енох, о недвижимом и движущемся, о сотворенном Мною, Я поведаю тебе от начала, когда не было еще того, что привел Я от небытия к бытию и от невидимого состояния к видимому. Даже ангелам Моим не возвестил Я тайны Моей и не поведал им, как сотворил их, и не уразумели они делания Моего бесконечного и непостижимого; но тебе Я открою ныне.

Прежде чем быть вещам видимым, отверзлась глубина света, и Я посреди света, будучи невидим, подобно солнцу шествовал от востока до запада и от запада на восток. Но солнце обретает места покоя своего, Мне же не было места покоя, ибо всё было несозданным.

И вот, умыслив дать основание твари видимой, повелел Я в глубине, да взойдет едино от существ невидимых, дабы стать видимым. И вышел Адоил,[311] и был он превелик весьма, и нес во чреве своем век великий.[312] И рек Я к нему:

«Разрешись от бремени, о Адоил, и да станет видимым рождаемое от тебя!»

И разрешился он от бремени, и вышел из него век великий, и вся тварь, которую пожелал Я сотворить. И видел Я, что она хороша;[313] и устроил Я Себе престол, и воссел на нем. Свету же сказал Я:

307

Гавриил — один из старших ангелов (в христианской традиции архангел), чье назначение — раскрывать смысл пророческих видений и ход событий, особенно в отношении к приходу Мессии. Так он выступает в ветхозаветных эпизодах видений Даниила (Дан. 8:16–26; 9:21–27), где он призван «научить разумению» пророка. Здесь он тоже действует при введении Еноха в таинства «величества сущности Господней».

308

Михаил Архангел — небесный «архистратиг» («верховный военачальник»), полководец верных Богу ангелов и людей в космической войне против врагов Бога, покровитель и как бы ангел-хранитель «народа Божьего» (в Ветхом Завете — Израиля, в Новом Завете — «Воинствующей Церкви», т.е. совокупности всех верующих).

309

Веревеил — загадочное имя, встречающееся только здесь. Некоторые специалисты предполагают (незасвидетельствованную) еврейскую форму Бребоэль, которую соотносят с новозаветным текстом «в Нем всё создано» (Кол. 1:16; синодальный перевод несколько иной); но такое толкование совершенно гадательно. Может быть, «Веревеил» — попросту порча известного имени Уриила, одного их архангелов, известных не только в иудейской традиции (как Салафиил, Иегудиил, Йеремиил и т.п.), но и в христианской традиции (как Михаил, Гавриил и Рафаил).

310

…смирнием испещренные… — Не вполне ясное место; по-видимому, имеется в виду не смирний, а смирна, т.е. мирра — благовонная смола аравийского кустарника, употреблявшаяся не только для умащения живых и бальзамирования мертвых, но также в качестве красителя.

311

Адоил — имя, не встречающееся в других известных текстах. Его последний слог — тот же, что в именах «Михаил», «Гавриил», и т.п. (собственно, имя Божье); «Адо» евр. «вечность Его».

312

…век великий. — В этих словах отражено восходящее к иранскому зерванизму по-разному развивавшееся в позднеантичном язычестве, иудаизме, раннем христианстве и гностицизме представление об Эоне — континууме мирового времени вместе со всем его предметным наполнением.

313

И видел Я, что она хороша. — Ср. Быт. 1 и др.