– Стиль рваных Тюдоров, – подвел итог своим наблюдениям Брайан. Несмотря на Изгнание за шесть миллионов лет до своего времени, человечество явно не потеряло чувство юмора.
Людей нигде не было видно. Зато то и дело попадались похожие на подростков рамапитеки в плащах разных цветов, сновавшие всюду с маленькими закрытыми тележками. Кошка сиамской породы прошмыгнула поперек главной улицы и скрылась в открытом окне дома.
Всадники приблизились к комплексу больших зданий у самой реки. Здания были построены из какого-то материала, похожего на белый мрамор, и отделены от остальной части города узорчатой стеной, в которой через определенные промежутки были сделаны проходы. Сверху стена украшена вазами с живыми цветами. Вместо светильников из металла или керамики обнесенную оградой территорию освещали настенные факелы, похожие на большие серебряные подсвечники. Здания увешаны гирляндами стеклянных фонарей. Их синие, зеленые и желтые огни разительно контрастировали с теплом и уютом масляных светильников на улицах внешнего города. Несколько штрихов были знакомы: водяные лилии в выложенных плитками бассейнах, вьющиеся желтые розы, отважно взбиравшиеся по фигурной мраморной решетке. Разбуженный появлением всадников соловей издал несколько сонных трелей и умолк.
Въехали во внутренний двор, окруженный со всех сторон украшенными причудливым орнаментом беловатыми, словно тронутыми инеем, зданиями. Большая дверь одного из зданий внезапно отворилась, и изнутри полилось золотистое сияние. Пленники замерли от удивления. Рамапитеки застыли. Из дома торопливо выбежали слуги (все до единого – представители человеческой расы) и принялись освобождать путешественников от сковывавших их цепей и помогать спешиться с халикотериев.
Затем из дверей нестройной толпой вышли двадцать или тридцать тану. Они смеялись, приветствовали Крейна на своем экзотическом языке, оживленно переговаривались по поводу вновь прибывших на стандартном английском с какими-то особенно музыкальными интонациями. На тану были тончайшие, как бы струящиеся мантии, одежды ярких «тропических» цветов с фантастическими ювелирными украшениями – высокими воротниками-наплечниками, расшитыми золотом и усыпанными драгоценными камнями, с лентами, свисавшими спереди и сзади и переливавшимися при малейшем движении. Разодетые так же, как тану, люди были поменьше ростом и носили не золотые, а серебряные торквесы. Брайан с интересом рассматривал привилегированных представителей человеческой расы. Судя по всему, они вели себя среди тану, как среди своих, и столь же оживленно обменивались впечатлениями о вновь прибывших.
Что же касается последних, то только Эйкен как ни в чем не бывало оглядывался по сторонам. В сверкающем костюме с многочисленными карманами, набитыми всякой всячиной, он носился по всему двору, отвешивая шутовские поклоны дамам тану, каждая из которых была почти на треть выше его ростом. Брайан стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Тану явно стремились сгладить неловкость, шутили по поводу нелепости ситуации, всеми силами давали почувствовать вновь прибывшим, что их ждали и рады прибытию. Брайан не сомневался, что между тану идет обмен мысленными посланиями ничуть не менее оживленный, чем разговор вслух. «Интересно, – подумал он, – какой психический стимулятор действует на низших уровнях сознания, если даже молчаливый Раймо и обычно замкнутая и отрешенная Элизабет постепенно растаяли и оказались охваченными всеобщим оживлением».
– Нам бы не хотелось, чтобы вы чувствовали себя одиноким, Брайан.
Антрополог обернулся и увидел стройного мужчину тану, облаченного в простое синее одеяние, который смотрел на него с приветливой улыбкой. У него было красивое лицо, которое портили глубоко провалившиеся глаза и множество морщин у рта, как у Крейна. Брайан подумал, что морщины, должно быть, свидетельствуют о преклонном возрасте у тану, которые выглядят весьма моложаво. Волосы тану – цвета слоновой кости, а на голове у него красовалась небольшая корона из какого-то материала, похожего на синее стекло.
– Позвольте приветствовать вас. Я ваш хозяин. Меня зовут лорд Бормол. Как и вы, я занимаюсь изучением культуры. С каким нетерпением мы ожидали приезда еще одного специалиста! Последний антрополог прибыл к нам лет тридцать назад. К сожалению, он был не очень крепкого здоровья. Ваш опыт аналитика так необходим! Нам нужно многое узнать о взаимодействии двух наших рас для того, чтобы общество в Изгнании процветало к взаимной выгоде. Наука Галактического Содружества может научить тому, что нам совершенно необходимо знать, чтобы выжить. Пойдемте со мной. Для вас и ваших друзей накрыт стол, и вы сможете как следует подкрепиться. Поделитесь вашими первыми впечатлениями о Многоцветной Земле. Первая реакция представляет для нас необычайную ценность!
Брайан печально рассмеялся.
– Вы льстите, лорд Бормол. И явно переоцениваете меня. Боюсь, что я еще ничего не понимаю в том мире, в котором вы живете. Ведь я только прибыл. И прошу меня извинить, но я так устал от событий прошедшего дня, что просто падаю с ног.
– Нет, это вы меня извините. Я совсем упустил из виду, что вы без торквеса. Мои соплеменники с помощью телепатем освежили и подкрепили ваших спутников, но, к моему сожалению, это не распространилось на вас. Если хотите, мы могли бы…
– Нет, благодарю вас!
Подошел Крейн и иронически улыбнулся при виде охватившей Брайана тревоги.
– Брайан предпочитает действовать самостоятельно, не черпая подкрепления от торквеса… Более того, он поставил это непременным условием своего сотрудничества.
– Вы не должны ничего навязывать мне насильно, – сказал Брайан.
– Вы меня не поняли!
Бормол был явно уязвлен. Он указал на переливавшуюся всеми цветами радуги толпу, увлекавшую пленников внутрь здания. Все дружески беседовали и казались очень довольными.
– Разве вашим друзьям кто-нибудь навязывает что-то насильно? Разве их к чему-нибудь принуждают? Торквесы – символ не подчинения и ограничительных уз, а союза.
Брайан почувствовал, как в нем поднимается волна гнева и ужасной усталости, но голос оставался спокойным:
– Я знаю, что намерения у вас самые добрые. Однако найдется немало людей, я бы даже сказал, что в том мире, откуда я прибыл, таких людей большинство, которые скорее пойдут на смерть, чем дадут надеть на себя ваши ожерелья. Несмотря на все блага, которые оно приносит своему обладателю. А теперь я прошу извинить меня. Мне жаль разочаровывать вас, но сейчас я не в лучшей форме, чтобы вести дискуссии. Я предпочел бы как следует выспаться.
Бормол наклонил голову. Один из слуг тотчас подбежал, неся рюкзак Брайана.
– Мы еще встретимся в столице. Надеюсь, что к тому времени вы измените сложившееся у вас нелестное мнение о тану, Брайан… Это Джо-Дон. Он проводит вас в комнату, где вы сможете отдохнуть. Спокойной ночи.
Бормол и Крейн ушли. Почти все уже покинули двор и устремились во внутренние покои.
– Сюда пожалуйте, сэр, – произнес Джо-Дон торжественным тоном, который сделал бы честь вышколенному дворецкому в фамильном замке Старого Мира. – Мы приготовили вам чудесную комнату. Жаль, что вы не можете еще побыть среди гостей.
Они вошли в дом и двинулись по коридорам, расписанным в синий, белый и золотой цвета. Брайан видел, как четверо слуг несли куда-то Стейна, все еще находившегося в бессознательном состоянии.
– Есть в доме врач, Джо-Дон? Этот человек нуждается в медицинской помощи. Он получил серьезные травмы – и физические, и психические.
– Не беспокойтесь, сэр. Леди Дамона, супруга лорда Бормола, исцеляет от всех недугов еще лучше, чем Крейн. После прохождения через врата времени людям часто приходится оказывать медицинскую помощь. Переход – непростая штука, сэр, и у людей возникает шок. В большинстве случаев пострадавших удается благополучно вывести из критического состояния. У тану нет таких средств, как бассейн для регенерации, к которому мы в свое время привыкли, но у них есть свои собственные средства, весьма действенные. С помощью торквесов тану лечат и исцеляют большинство болезней и травм. Леди Дамона сделает вашему приятелю инъекцию, посмотрит, отчего он расклеился, и на другой день он будет в полном порядке. Экий он богатырь, ну просто гора мускулов. Должно быть, его запишут на Великую Битву.