Дальше — приходит туркмен: «О иолдашляр, чего я видал». — «Ну, что ты видал?» — «Шли мы, шли около Унгуза, видим колодец — никогда не знали такой колодец. Обрадовались. Опустили ведро: вода черная, густая, переливается — совсем не вода. Бросили огонь — вспыхло все — ой, какой пожар был. Мы бежали оттуда прочь».
— Так это, значит, нефть?
— Выходит нефть, а добейтесь, где он ее нашел, — он только рукой махнет. В пустыне, говорит. Да, чудес здесь сколько угодно… В колодцах пустыни — нашли ученые недавно — живут простейшие организмы, известные в науке до последнего времени лишь как аборигены Средиземного моря… Вот и объясните сие явление. Таких случаев в мире не было. А Скафаренгус-рыба с крысиным хвостом водится в Амударье, подобная ей есть лишь в Миссисипи. Что тут за родство — непонятно, пока что и никто того не знает. А на Красноводской косе видел я другое чудо — песчаное. Как-нибудь вечером, если зарыть в песок, так на полсажени, водонепроницаемый брезент, чтобы он имел скат в небольшой колодец, и туда поставить ведро и закопать брезент песком, то утром ведро полно свежей воды…
— Позвольте, но это уже непонятно… Над вами подшутили.
— Извиняюсь, — это непонятно только на первый взгляд. Нет такого сухого воздуха, в коем бы не было хоть самого малого количества воды. Если почва, над которой этот ток воздуха проходит, твердая, то он проносится над ней бесследно, но если она пориста, как песок, то нагретый воздух проходит в толщу почвы и, охладевая, выделяет из себя избыточное количество воды, а так как это происходит непрерывно, то, в конце концов, вода уже оседает каплями, а капли переходят в струйки, до тех пор струящиеся, пока не встретят водонепроницаемый слой. Здесь и скопляется вода, питающая колодцы или стекающая в более низкие слои… Вы заметьте: на глине ничего не растет, а в песках — и саксаул, и гребенчук, и селим, и все, что хотите…
— Отчего же это явление неизвестно местному населению?
— Ну, я не авторитет. Я сказал уже, что я копилка курьезов и научных странностей, а от другого увольте. Обратили ли вы внимание, какое количество имен здесь турецких, повторяющихся в Турции, ближе именно к Средиземному морю. Здесь Ушак и в Малой Азии — Ушак — большой город, здесь Узун-су, Казанджик, Айдин и в Турции — Айдин, центр бывшего Айдинского вилайета. Колодцы Ушак имеются. Большие и Малые Балханы — все называют здесь Балканы. Странное явление. Оно, конечно, объяснимо и свидетельствует, что здесь жили турки когда-то…
Вы не смейтесь, что я вроде отрывного календаря. Оторвал листок — и научные сведения на каждый день. Нами, старожилами, край держится. А вы попросили особых случаев. Вот вам и странности. Есть такие сборники рассказов, где, скажем, одни страшные рассказы, кровь в лед превращать, написаны. А я вам всю правду рассказываю с научным обоснованием. Можете где угодно распространять — подрыва науке не будет. Заметили вы, что туркмены никогда не снимают своих тельпеков или папах? Если бы они сняли и вы увидели бы их головы — вы бы испугались: они все разной и фантастической формы…
— Почему же?
— Да потому, что они с детства в каждом племени по-своему затягивают голову младенцу, сдавливая ее по особому образцу… Вы простите меня, но тут и природа и люди с сумасшедшинкой. Та же Амударья — в эту зиму она взяла да и замерзла, а течет она по десяти верст в час, течение — не малое для такой реки. И вода ее — драгоценнейшая, словно вода реки Нил содержит благословенный ил, так эта вода хулиганит как — в одну ночь как снимет головы арыков; что будешь делать? Сплошной урон сельскому хозяйству. Так в этом году у Керков она возьми да и замерзни, а на правом берегу остались дрова, и никак их не переправишь — для верблюдов и лошадей лед тонок, а город — без дров. Догадались тонко-тонко, прямо по-азиатски. Расставили батальон красноармейцев цепью от берега до берега и передавали как по конвейеру поленья. И так восемь вагонов перегнали из рук в руки в Керки. Никто, конечно, Аму за врага не считает, но таит она в себе одну опасность такую, что, вроде последнего дня Помпеи, может уничтожить по речному течению все города, и притом в один день.
— Что же она, вулкан, что ли?
— Вот выходит вроде вулкана. Течет она с огромнейшей высоты, и вливаются в нее несколько рек, пока она станет Аму. Так на одной из таких рек, на Мургабе (Мургаб этот Памирский, конечно, не Пендинский), стояли в ущелье таджикские селенья Усой и Сарез. В 1911 году возьми да от неизвестной причины и обвались стены этого ущелья, так крепко, что от кишлаков не осталось ни пылинки, ни скота, ни людей, а Мургаб встретил такую каменную баррикаду, что пробиться не мог и остановился бурлить, как бы поднятый на воздух. Образовал озеро в шестьдесят пять верст длины, на высоте-то на какой — на высоте в одиннадцать тысяч футов. Теперь представьте, если эта плотина где-нибудь раскроется, камень подмоет или упадет где уступ — и это озеро со своей высоты ринется в Амударью. Какая волна пройдет и каких бед она наделает? Озеро это в опеку взяли, туда нет-нет да и странствуют на просмотр гидрогеологии — блюдут его… и висит эта опасность день и ночь, хотя мало кто о ней знает.