Я знал, что в горести и в радости они пьют, и пьют сильно, так пейте для забвения горестей и приветствуйте радость, ведь сказано пророком: «О вы, верующие! Никогда не молитесь в опьянении: подождите, пока не будете понимать слов, которые произносите». Правильно же я говорил им, что пьяным не надо приходить в мечеть, выпил — и отдыхай дома, а когда ты встанешь и начнешь понимать сам, что ты говоришь, тогда иди и молись.
Я видел, как они питаются, как мало, как плохо едят и как хотели бы есть, как наибы и муллы, стражники и муталимы, как они одеты в старые, поношенные черкески, в рваные рубашки, стоптанные чарыки, а разве им не пристало носить на своих плечах то, что носят люди в городах, разве девушке гор не пойдет новое платье, а ее молодцу — новая бурка? Разве не сказано в коране: «Скажи им: кто может помешать вам украшаться нарядами, которые господь производит для своих служителей, и вкушать восхитительные яства, которые он вам дарует».
А это ведь помещено в суре, которая называется Эль-Араф, что означает место между адом и раем, видное и из рая и из ада, значит, оно принадлежит жизни.
Ведь люди живут только раз. И они уйдут с земли, голодные, раздетые, несчастные, и не избегнут той минуты, что предстанут перед главным судьей, как сказано в святой книге: «Ко мне они возвратятся и мне обязаны будут дать отчет».
Я говорил им стихами, сурами корана и звал их к лучшей жизни, чтобы они стали как все люди, и пили, и ели, и любили друг друга, но меня обвинили, что я подымаю их против властей и духовных, против царя, и сослали в Сибирь. Но, я скажу вам, они ошиблись, думая, что они победили меня. Я расскажу вам одну историю, которую в Сибири я узнал от одного тоже туда сосланного азиатского человека. Как раз вы узнаете, как опасно спорить с человеком лучшего знания. Был когда-то в Азии, на берегу Амударьи, большой город Термез, он, кажется, и сейчас есть, но не такой большой. У падишаха этого города было сорок дочерей-девушек. Жил падишах, правил, не знал забот, но однажды пришел в город мудрец из Индии, святой человек. Он спорил с муллами падишаха и победил их, потому что он знал коран и инжиль — евангелие — лучше их всех. Они побежали к падишаху и говорили, что этот святой поносит веру и надо его убить. И падишах велел сжечь его и пепел бросить в реку. Так и сделали. А река принесла тот пепел туда, где купались сорок дочерей падишаха — сорок девушек. Им было очень жарко, они купались и пили воду и проглотили с водой пепел святого. И совершилось чудо. Все девушки стали беременными. Падишах увидел это, страшно разгневался, сделал большую крепость и посадил их за ее стены. Через девять месяцев все девушки родили сорок мальчиков. От этих мальчиков, когда они выросли, пошел узбекский род кырк-кыз, что значит — сорок девушек. Это место и сейчас есть около Термеза и называется Кырк-кыз и сегодня… Вот как опасно спорить с человеком большого знания. А кто оказался прав? Где эти цари, муллы, наибы, где они? А я снова дома, среди народа, и он живет свободный, и любит свободных, и родит свободных. А что делать с прошлым, что осталось еще, куда его деть, — не так просто сказать мне. Но я тоже слышал один рассказ, но уже не там, в Сибири, а в Азербайджане, в месте, где рядом Иран. И там есть город Тавриз. Народ ненавидел одного мирпенджа — это большой такой генерал, — про него говорили, что он высасывает все соки, человеку оставляет только кожу и кости. Все деньги же тратит на кутежи. Проститутки, кутилы, игроки, грабители, как он сам, — его друзья. Так он жил, и никто не мог ничего с ним сделать. Это, слушай, было в 1904 году. Этот мирпендж помер. И вот никто не пришел на его похороны. Все, кто с ним кутил, разбежались, жена должна была на базаре умолять амбалов, чтобы нести тело на кладбище. Амбалы отказались, никаких денег не взяли. Три дня искали людей, и никто не соглашался нести это тело и опускать в могилу. Возили его останки с кладбища на кладбище, — никто не допустил положить его среди своих покойников.
Тогда свезли его на помойную яму далеко за городом… И так, чтобы никто не знал. Так я тебе скажу, — прошлое, как этого мирпенджа, надо везти на помойную яму и бросить в самую глубокую дыру. А люди будут жить настоящим и будущим. Нам не надо больше, скажу тебе, ни дворцов, ни мечетей… Вот теперь я все сказал. И вот идет мой друг — хочет еще сыграть, обыграть меня! Я пока попрощаюсь с вами…
Он встал навстречу древнему повстанцу, и они снова положили между собой ветхую, выщербленную временем доску с потускневшими квадратами и расставили свои причудливые фигуры.