– Лялька, привет! Выглядишь на все сто! Постройнела, посвежела, помолодела. Раздевайся, буду тебя кормить. Надеюсь, нынче заночуешь?
– Маня, цветы – тебе, штиблеты – сыну, – вручая подарки, щебетала гостья. – Только без обид: я снова проездом – в сотый раз пригласили на пробы. Думаю, как обычно, пролечу, но есть повод в такой день навестить тебя и крестника. Поздравляю!
– Меня не с чем, – чмокнула ее хозяйка. – Сто лет не снимаюсь и не служу в театре.
– Машка, причем тут профессия? У нашего королевича сегодня выпускной! Это лучшая твоя роль! Ты вот родила – и молодец! – взбивая реденькие пряди, призналась подруга. – А я все боялась упустить свою главную роль. Но после блестящего дебюта других предложений – увы! – не последовало. Если честно, зритель меня давным-давно забыл. И что я имею на сегодняшний день? Ни работы, ни семьи, ни жилья. Массовка в театре, копеечная зарплата и аж целых двадцать метров захламленной коммуналки.
Ляля лихорадочно рылась в сумочке, пытаясь скрыть набежавшие слезы. Так и не найдя носового платка, она укрылась в ванной комнате и спустя несколько минут предстала во всем блеске. С выражением величайшей скорби на лице она изучила предлагаемые разносолы и, забившись в дальний угол, категорично объявила:
– Выпечка только вприглядку! Стараюсь держать форму.
– Ты всегда в форме, – не возражая, Маша убрала в сторону тарелку с пирожными.
– Вот только оценить мой подвиг некому! – с горечью резюмировала Ляля. – Как там Вадюшка? С вузом определился?
– Павлик за него определился. Говорит, нынче время международной экономики и банковских операций. И с рабочим местом, вроде как, есть удачный прицел.
– Да, твой Пашка – надежнее китайской стены! Где, кстати, наш муж теперь?
– На конференции в Берне. В МИДе считают, что на сегодня это стратегически самое важное партнерство, – Маша водрузила перед гостьей вазу с постным печеньем. – Угощайся, все свое, низкокалорийное!
– Не искушай! – проявила завидную стойкость артистка, глотая слюну.
Хозяйка безропотно вернула поднос на прежнее место.
– Господи, как время летит, – посетовала Ляля, наслаждаясь ароматом кофе. – Еще вчера ты репетировала Золушку, а сегодня выпускаешь во взрослую жизнь сына. Помнишь наш дебютный спектакль? Вторым номером у тебя была Наташка Соболевская. Не забыла? Вторым! – со смыслом акцентировала она. – Ты была Золушкой номер один.
– А она стала актрисой номер один, – протянув молочник, констатировала Маша.
– Ничего подобного! – категоричным жестом отказалась собеседница и, задумавшись, призналась: – Представляешь, у этой стервы снова главная роль. И, как всегда, без проб.
– Вероятно, она талантливее нас. И, что немаловажно, – удачливее.
– Протестую! Сама знаешь, кто за ней стоит, – Ляля выразительно кивнула на потолок. – Повезло Наташке. Это же надо: сидеть за одной партой с самим министром культуры.
– Положим, тогда он был заурядным школяром. Молодец Наталья, что сохранила с ним хорошие отношения. В профессии, помнится, ей это редко удавалось.
– Это точно – скандалила напропалую. Но ведь снимали! Ненадолго исчезла только после разрыва с Валеркой. Ей повезло, что в Союзе кинематографистов сменилась власть.
– А выиграл ли от этого отечественный кинематограф?
– А он уже давно валютный! – уныло парировала подруга. – Но Соболевская снова на коне. Я полагала, после такого перерыва не поднимаются, но она какая-то везучая.
– Не дай тебе Бог везения такой ценой! – протянула ей поднос Маша. – Сахар? Сливки? Бальзам? Сигареты?
– И вон то кучерявое пирожное, – заговорщицки подмигнула Ляля. – Как я помню, твое фирменное? – она отправила в рот небольшой треугольник и зажмурилась от удовольствия. – Лепота! Маняша, ты – гений! Только не говори, что единственное твое призвание – кулинария. Спору нет, хозяйка ты хоть куда, но не лукавь – сцена тянет?
– И даже не снится.
– Да ты у нас – просто кремень, – с завистью подытожила артистка. – А для меня лучшее из блюд – театр, а кино – так и вовсе наркотик. Тянет. Батюшки, совершенно вылетело из головы! – Ляля сорвалась с места и вернулась с миниатюрным хрустальным башмачком. – Помнишь, перед премьерой Соболевская стащила твою туфельку? Ты еще рыдала, что вслед за ней исчезнет и удача. А я обещала подарить тебе новую. Держи!
– Спасибо, – трогательно улыбнулась Маша, прижимая к груди подарок. – Но удача от меня все же отвернулась.