Выбрать главу

Маша, закутавшаяся в плед, стояла у борта и смотрела на него слегка удивленно.

— Не знаю, как ты, а я сегодня так и не поел толком, — признался он. — Волкова ведь уже не надо спасать, так?

Маша колебалась несколько секунд, и Роман почти хотел, чтобы она отказалась. Потому что он, кажется, был настроен творить ерунду, и последствия, неотвратимые и суровые, маячили на горизонте. Сам он остановиться уже не мог. Оставалось надеяться на Машу, но та, не оправдав его ожиданий, кивнула и направилась к диванчику.

— Хорошо, но только ты ответишь на несколько вопросов.

В ее тоне было столько непререкаемой уверенности, что он мысленно вздохнул, однако отступать было поздно:

— Идет. Только после еды.

Роман зажег пару свечей в фонарях, уселся в кресло напротив диванчика и закутался во второй плед, так и не попросив Машу вернуть его пиджак. Потом, поколебавшись, все же достал из кармана прихваченную из аптечки упаковку пластырей и антисептическую мазь. Те секунды, в течение которых Маша смотрела на него в восхищенном удивлении, были бесценными.

Пока они не спеша ели в уютной тишине, Роман поймал себя на мысли, что паршивый по всем параметрам день каким-то образом умудрился превратиться в почти идеальную ночь. Портила ее только внутренняя борьба, происходившая в самом Романе. С одной стороны, ему было необъяснимо хорошо и спокойно с Машей, с другой — он не мог отмахнуться от мысли, что она — девушка Волкова и что, как бы ни было хорошо ему здесь и сейчас, завтра неминуемо наступит и принесет проблемы.

Забывшись, Роман задержал взгляд на Маше дольше допустимого. Она, заметив его внимание, отложила вилку и нервно поежилась. Роман тут же вспомнил о ее странном поведении в каюте.

— Маша, а можно сначала я спрошу? — решился он и, дождавшись ее кивка, произнес: — Почему ты так испугалась в каюте? Ты всерьез решила, что я что-то сделаю тебе?

Впервые кто-то заподозрил Романа в подобном, и оставить это без внимания он не мог. Маша довольно долго молчала, а потом совсем по-детски попросила:

— Только обещай, что никому не расскажешь.

— Обещаю, — откликнулся Роман, понимая, что, кажется, вляпывается по полной.

— Мне было тринадцать. У бабушкиных соседей в деревне гостил дядя Коля. Мерзкий такой. Он однажды пришел к нам, когда бабушки не было… — Маша замолчала, подбирая слова, а Роман поймал себя на том, что изо всех сил сжал стакан с соком. — Он попытался ко мне пристать. Нет-нет, не смотри так. Ничего не случилось. Я убежала. В окно выпрыгнула, прямо в куст ежевики — вся ободралась. Бабушка меня потом отругала за куст.

Маша замолчала и принялась крутить вилку, глядя на нее так, словно на зубцах было что-то написано, и она пыталась это прочесть в тусклом свете свечей.

— Ты ей не сказала? — Роман не узнал своего голоса.

— Я постеснялась. — Она подняла на него полный надежды взгляд, словно прося ее понять, но Роман помотал головой и, тут же спохватившись, заговорил:

— Я… не понимаю, почему постеснялась. Извини.

— Это очень стыдно. Ну, будто я сама виновата в том, что он полез. Он говорил, что я специально ношу такую короткую юбку… Еще говорил всякое. А я просто выросла резко, вот сарафан коротким и стал. Я на улицу в нем не выходила. Он меня через забор с соседнего участка увидел. Я никогда больше юбки не носила, — призналась Маша, вновь разглядывая вилку. — Сегодня в первый раз надела. У меня даже на выпускном костюм брючный был. И тут я в юбке, а ты вошел в комнату, и я…

— Господи, Маша! — Роман ошарашенно запустил пальцы в волосы. — Ты там в каюте решила, что дело снова в юбке, а не в том, что я могу оказаться?..

Он почувствовал, что у него не только руки трясутся — его самого колотило от злости.

— Ты не понимаешь, он сказал…

— Маша! — Романа будто сдуло с кресла. Зацепившийся за столик плед упал на палубу, а сам Роман опустился на корточки рядом с подлокотником дивана и посмотрел на девушку снизу вверх. — Ты не виновата в том, что какой-то урод что-то пытался с тобой сделать. Даже если бы ты ходила вообще без юбки! Это так не работает.

— Ты просто не маньяк и ничего в этом не понимаешь, — дрожащими губами улыбнулась Маша.

Роман зажмурился и помотал головой, не зная, что делать с ее откровенностью и со своей реакцией на нее. У него не было сестры, но он на миг представил себе, что кто-то мог бы обидеть Ляльку или Юлу, и у него перехватило дыхание.

— Ладно бабушке, но отцу ты почему не сказала? — спросил он, не в силах просто закрыть эту тему.