— Папа очень мягкий. Он никогда ни с кем не конфликтует. К тому же я думала, что дело правда в юбке.
— Отстань ты от юбки! — воскликнул он. — Каким бы мягким ни был твой папа, я уверен, он бы его убил. Ты же его. Никто не имеет права так с тобой…
— Боже, Крестовский, если у тебя будет дочь, ты, похоже, будешь отстреливать всех потенциальных бойфрендов на подходе к дому.
Роман закатил глаза, а потом на миг задумался о будущем и признал:
— Наверное. И она будет носить любые юбки, какие захочет, — назидательно поднял он палец.
Маша рассмеялась, и ее смех тоже можно было записывать как саундтрек. Ее левый верхний клык немного торчал вперед, выбиваясь из стройного ряда, и это выглядело неожиданно мило. Поймав себя на этой мысли, Роман разом опомнился и встал. Взъерошив волосы, он подобрал с палубы плед, начал было его складывать, но порыв ветра напомнил, для чего этот плед был ему нужен. Роман накинул его на плечи и наконец уселся в свое кресло.
— Спасибо тебе, — несмело улыбнулась Маша и снова попросила: — Только ты никому не говори, ладно? Об этом никто не знает.
— Даже Волков? — спросил Роман, подобравшись.
Маша помотала головой.
— Я не скажу. Обещаю, — откликнулся он, чувствуя себя неуютно оттого, что у них появился общий секрет.
— Спасибо, — снова улыбнулась Маша и без перехода спросила: — Ты правда давно знаком с Димкой? На той фотке в каюте твои и его родители?
Роман кивнул и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на звездное небо. Вот и закончились уютные посиделки.
— Наши родители дружили, — произнес он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— И правда, что Димкина мама помогала твоему отцу с обустройством «Рене»?
Он снова кивнул, чувствуя, как на него волной накатывает тоска. Так бывало всегда, стоило вспомнить о родителях Волкова. Поэтому он и не вспоминал. Запретил себе вспоминать.
— Тетя Аня знала о яхтах все, — услышал он себя будто со стороны. — Она была дизайнером интерьеров и очень любила море. «Рене» — ее детище.
Роман продолжал смотреть на небо, потому что боялся, что стоит ему опустить голову, как слезы, щипавшие в носу, потекут. Зачем он начал об этом говорить? Словами ничего не изменишь и не вернешь. Не хватало еще позорно расплакаться перед девушкой Волкова. Мысль о том, что Маша — девушка Волкова, немного приглушила эмоции. Роман медленно вдохнул, выдохнул и, посмотрев на Машу, произнес ровным голосом:
— Нам пора.
На Машином лице отражалось такое сострадание, что в носу у него снова защипало.
— Что с ней случилось? — прошептала Маша, будто не слышала его слов.
— Их самолет разбился. Дядя Лёша сам его пилотировал. Тел так и не нашли. Так что они числятся без вести пропавшими, — зачем-то рассказал Роман, хотя собирался повторить, что им пора заканчивать посиделки.
На последних словах его голос предательски дрогнул, и он совсем не по-мужски шмыгнул носом, злясь на себя за то, что так расклеился. Не стоило затевать этот ужин, не стоило говорить с Машей, когда он едва себя контролирует от усталости.
— Но это означает, что они могли выжить? — детская надежда в голосе Маши окончательно взбесила.
— Не скажи этого Волкову! — резко произнес он. — Он три года этой идеей фикс всем мозги выносит.
Роман говорил нарочно грубо, будто не понимал Волкова, будто сам вел бы себя на его месте иначе.
Маша уловила перемену его настроения и, сняв с себя плед, аккуратно сложила его на подлокотнике дивана. Роман, продолжая злиться, собрал со стола контейнеры, выбросил все разом в оставленный официантом мусорный мешок и, отряхнув руки, наконец решился посмотреть на Машу. Он ожидал осуждения во взгляде, однако та смотрела печально.
— Что? — не выдержал Роман, понимая, что дело не в Маше. Он злился на себя за то, что устроил этот никому не нужный ужин, да еще наболтал всякого.
— Ты бы тоже их искал, если бы, не дай бог, оказался на месте Димки, — негромко произнесла Маша.
— Похоже на то, что у меня есть проблемы со здравым смыслом? — хмуро уточнил Роман, точно зная, каким был бы его ответ на этот вопрос.
— Похоже, что у тебя есть проблемы с Волковым, — спокойно ответила Маша и, сняв пиджак, протянула ему.
Роман молча надел пиджак, чувствуя, что к запаху духов Юлы теперь примешался запах Машиных.
На причале Маша сама перебралась через ограду и зашагала по дорожке в сторону припаркованных такси. Роман, засунув руки в карманы, молча брел следом и думал, что самое правильное, что он сейчас может сделать, — посадить ее в такси, поблагодарить за вечер, а завтра сделать вид, что ничего не случилось, но прекрасно понимал, что здравый смысл сегодня не будет услышан. Что-то не давало отпустить ее, не извинившись.