— А что насчет вашего мозга, доктор Ватсон? Вы, я слышал, хвораете — не сказался ли недуг на рассудке? Не было ли у вас галлюцинаций?
— Да, я очень болен… из-за того, чему стал свидетелем. Еще вчера вечером со мной все было в порядке.
— Коли так, я должен его найти, — ответил Джонс с безнадежностью в голосе.
Какое-то время он не мог оторвать глаз от огня в камине, но все же покинул наконец кресло и встряхнулся, снова став человеком действия.
— Желаю удачи, — напутствовал его я.
— А вы не можете помочь? — спросил Джонс. — Ведь вы его знаете как никто другой, лучший друг все-таки… У вас есть какие-нибудь догадки, почему он совершает эти преступления, где нанесет удар в следующий раз?
— Никаких догадок. Вне всяких сомнений, это умопомешательство.
Мне уже очень хотелось, чтобы инспектор ушел, исчез в ночи. Передо мной стоял человек, который объявит Шерлока в розыск, пошлет на охоту вооруженных полицейских, готовых стрелять и убивать. И чему бы я ни стал свидетелем (о, эти ужасные воспоминания!), мне не хотелось думать о смерти лучшего друга.
Джонс ушел, а я вскочил на ноги. Он прав — никто не знает Холмса так, как его знаю я. Мы дружим много лет, у меня на глазах он раскрывал преступления, которые кого угодно поставили бы в тупик, и теперь я надеялся, что перенял хоть частичку его интуиции.
Уже почти стемнело, и красные сумерки целуют окно брызгами разбавленной крови. Если сегодня суждено повториться событиям прошлой ночи, то Холмс уже вышел на охоту, в поисках новой жертвы.
Мне надо пойти на Бейкер-стрит. Возможно, там я найду причину этого безумия… а если повезет, то и надежду на излечение Шерлока.
В эту ночь Лондон уже не был прежним.
На улицах встречалось гораздо меньше прохожих, чем обычно, — слухи о давешних убийствах возымели свое действие. К тому же шел дождь, тончайшая морось быстро пропитала мою одежду. В кромешной мгле уличные фонари создавали вокруг себя оазисы полусвета, и я со всей возможной быстротой перебегал от одного к другому. В сиянии ламп моя тень снова и снова меняла направление; еще никогда я не чувствовал себя таким уязвимым. Взгляд не проникал далее скудно освещенного круга, зато меня мог увидеть любой незнакомец, притаившийся в ночи, любой недруг с ножом в руке.
Дорогу на Бейкер-стрит я мог найти даже в полной темноте, а потому шагал быстро и уверенно, правда, при этом напряженно вслушивался, ища малейшей намек на преследование. Но как ни всматривался я во мрак, он ревностно хранил свои тайны.
Да, теперь все казалось другим. И дело не только во вновь обретенном страхе темноты, но и в подозрении, что прошлого ни за что не вернуть. Холмс всегда понимал, что истина кроется в деталях, но сознавал ли он хоть в малейшей степени, какая разрушительная сила живет в нем? Догадывался ли, что за ядовитое варево из опыта, знаний и усталости постепенно сводит его с ума?
Лондон, по которому я шагал в потемках, был чужим. Жестоким. Белое и черное, добро и зло слились воедино, границы между ними растаяли. Я понимал: Шерлок совершил ужасное преступление. Но я не мог смириться с мыслью, что его будут за это травить, как бешеного пса, и в конце концов убьют.
В кармане пальто лежал револьвер, но я, приближаясь к своей цели, молился, чтобы не пришлось им воспользоваться.
Из переулков выпрыгивали, метались по крышам тени, но то всего лишь мое воображение искривляло сумерки. К тому времени, как я добрался до Бейкер-стрит, наступила полная темнота, лишь луна бледным призраком висела в небе; ее лучи едва пробивались сквозь лондонский смог.
Какое-то время я стоял снаружи, вглядываясь в окно квартиры Холмса. Там не горел свет, не было и других признаков присутствия жильца. Все равно я выждал несколько минут, спрятавшись в безопасном убежище памяти. Конечно, Шерлок не напал бы здесь, в тени дома, где он прожил столько лет. Я боялся другого — что он залег на дно, спрятался в неизвестном мне уголке Лондона, а может, влекомый безумием, и вовсе покинул город.
Сзади раздался какой-то звук, и я круто повернулся, выхватывая револьвер. Последовал тихий хлопок, словно кто-то открыл рот, готовясь заговорить. Я задержал дыхание и выставил оружие перед собой, не поднимая его выше пояса. Никого… Тьма и тишина полнились тайнами, и одна из них была поистине ужасной. Что же это за тайна?..