Первый гласит, что появившись в нашем мире, оно начинает искать свою жертву, постоянно наращивая скорость своего передвижения, пока не достигает ее предела. По этим легендам предел ее таков, что молния может показаться чем-то медлительно ниспадающим с неба, если начать сравнивать. Когда оно движется с такой скоростью, то уже не разбирает толком, что именно ищет и готово обрушиться на первого попавшего человека, лишь бы утолить свой голод.
Второй в большей степени склонен придавать ему черты живого существа. Согласно этой версии ангел пустоты появляется сонным, а потому медлительным и неповоротливым. И поначалу ничего особенно и не ищет. Но затем он просыпается и тут уж уклониться от него могут лишь те, кто умеет играть со временем в свои игры.
Интересно, кстати, умею ли я в них играть? То, что это было по силам Странду — я сам видел, но смогу ли теперь я этим воспользоваться? Неплохо бы знать…
Самым же туманным во всех вариантах были вопросы, связанные с тем, как же ангел определяет свою жертву? Можно ли его обмануть? И почему он уходит из мира, как только сумеет испить жизнь любого разумного существа. Было в этих идеях что-то, что попахивало мистикой. Например, зачем ему нужна жизнь именно разумного существа? Интересно так же, что значит «испить жизнь»? Это словосочетание повторялось с таким упорством, что трудно было считать это простым образным выражением. Похоже, что это некий особый процесс, или скорее даже ритуал, не тождественный с убийством, хотя, по всей видимости, и неразрывно с ним связанный.
Короче, проверять как-то не хотелось, так что лучше бы эти интересы оставались сугубо теоретическими.
Тут Руффус услышал крик откуда-то из-за круга. Нет, не крик, что-то другое, что лишь походило на крик. По крайней мере, звуков никаких он не слышал, но кто-то упорно хотел к нему прорваться, что-то сказать.
Прислушавшись повнимательнее, он разобрал что это голос его меча, его — не его, а того меча, что дал ему Странд. Но это — не важно. Он чувствовал, как клинок рвется к нему, он слышал, что тот говорит о каком-то моменте, для которого он и был создан. Был в этом голосе и поток проклятий, что его оставили снаружи, и еще что-то, чего Руффусу никак не удавалось понять, но чувствовалось, что это постоянно ускользающее от него и есть самое главное. Что-то о клинках, созданных на грани миров и предназначенных для устранения этих граней. Что-то о том, что пока клинок не сотрет свою первую грань — ему не повзрослеть. Что-то о том, что клинок, не достигший вовремя своей зрелости, начинает дичать, ища, себе на потеху, крови людской.
В общем, бред какой-то, да и только. Но почему же он тогда так прислушивается к этому бреду, пытаясь в нем разобраться? Нет, в этом есть что-то очень и очень важное.
И здесь принц прозевал совершенно бесхитростный силовой удар, опрокинувший его на землю. Дыхание — перехватило, и Руффус судорожно глотал воздух, не в силах протолкнуть его в легкие, пытаясь одновременно собраться с силами и хотя бы откатиться подальше от ангела пустоты.
Все, это крышка. Как это похоже на истории Странда о том, что большинство магов гибнет из-за пренебрежения мелочами. Прозевать простой удар. Теперь мне несколько минут не предпринять ничего путного. И даже если ангел за это время не доберется до меня, то уж Серроус-то точно добьет… Что же за бардак в голове? Не дотянуться ни до какой мысли… Вот, железяка мерзкая… Как она меня так смогла отвлечь?.. Наверное, в ее словах и впрямь что-то было… да какая уж теперь разница…
Чувствуя, что от недостатка воздуха голова его идет кругом, и опасаясь вот-вот провалиться в глубокий обморок, из которого было бы наивно надеяться выкарабкаться, он как-то отстранено наблюдал, как брат поднимает руки, готовя свой последний удар.
Торопиться ему особенно не куда. Время в запасе имеется. Но что это?
Не доведя движения рукой до конца, когда, как догадался Руффус, на него должен был бы начать стекать с пальцев Серроуса огненный дождь (любит он все-таки все связанное с огнем), тот как бы переломился и, прижимая левую руку к груди, осел на землю с отсутствующим видом. Очень похоже на острый сердечный приступ. С чего бы?
Но дареному коню в зубы не смотрят. Теперь, кто первым придет в себя — тот и выиграл, если, конечно, до него, Руффуса, не доберется раньше эта погань пустая…
Они сознавали, что со стороны должны выглядеть просто ордой какой-то. Толпа, по внешнему виду ничем не отличающаяся от своих извечных врагов — пиратов. Те же безумные пестрые наряды, массивные серебряные серьги в ушах, а у кого и в носу, кожаные башмаки, словно из камня вытесанные, косынки на голове, кривые тяжелые сабли, длинные хищные ножи…