Куда-то пропал Руффус, о худшем думать не хочется, но порою в глазах суженого мерещится такое, что боишься принять эти неясные всполохи темноты за ответ. По официальной версии, он отправился в путешествие, но кому и на черта понадобилось это путешествие в такой неподходящий момент? Эта версия ставит больше вопросов, чем объясняет.
Чудный, замечательный душка Валерий, которого Серроус всегда почему-то недолюбливал, сидит теперь в подземельях… Если еще сидит. Совет состоит теперь всего из трех членов. Постоянно мрачного и неразговорчивого Грэмма, Серроуса и этого заплесневевшего Тиллия. Несложно догадаться, чего он там может насоветовать, а возразить теперь и некому. Грэмм на язык никогда силен не был, а сейчас и вовсе слова от него не услышишь. Только по выражению лица и можно догадаться о его отношении ко всему происходящему, но он старый солдат и не знает, что такое свое мнение — исполнит любой приказ, как бы потом не раскаивался в этом.
Селкор постарел за эти дни лет на десять. Ровесник Серроуса, ну чуть-чуть постарше, выглядит как будто у него постоянно болит живот, на вопросы не реагирует. Лишь рожи мученические строит и разражается время от времени сумбурными пророчествами крайней мрачности, прерываемыми на самобичевания. Похоже, что и у него с головой беда какая приключилась. Вот-вот и по всему замку не найдешь и одного человека не повредившегося в рассудке, да еще способного двумя словами перемолвиться. Да и как искать-то, когда Серроус, пусть пока и не особенно навязываясь (но она уже поняла, что на лучшее — не надейся), начал пытаться ограничивать ее перемещения по замку. Так что клетка — она и есть клетка, как ты там прутья не золоти.
А в утешение он стал отправлять к ней этого придурочного музыканта, что, видимо, возится под дверью, боясь войти. Выучил три песни про грозных драконов, благородных принцев и прекрасных принцесс, судя по всему все эти персонажи чисто сказочные, и теперь мучает ее, воспроизводя их по десять раз к ряду, разнообразя развлечение лишь тем, что фальшивит каждый раз по-новому. Что ж, грех жаловаться, у нее, похоже, не худший из утешителей.
— Да заходи ты, — устав прислушиваться к шороху под дверью, пригласила Аделла.
Музыкант не замедлил появиться, гулко треснув цимбалой о косяк. Бестолковая извиняющаяся улыбка расплылась по прыщавому лицу.
— Моя госпожа, я хотел бы потешить твой слух одной балладой…
— Попробуй.
Понять, зачем ему это понадобилось, теперь уже было не просто. Поначалу все казалось достаточно легким и очевидным, то есть трудности, конечно, должны были встретиться на пути, но совершенно не те, с которыми в результате пришлось столкнуться. Вопреки ожиданиям, пост советника в Эргосе достался ему на удивление легко, добиться права стать воспитателем принца, при тогдашнем безвольном хозяине замка, тоже не представляло особенных трудностей. Воспитание шло своим чередом и все казалось вполне успешным, но трудности начались уже после того, как он, вроде бы, должен был уже победить. Кто мог подумать, что податливый и легко идущий на поводу у своего учителя юноша вдруг полностью выйдет из-под всякого контроля, резко изменится и превратится в тирана.
Что-то явно не было досказано в том свитке, на который он наткнулся, разбирая архивы Братства Слова. Реконструируя события, происходившие в то время, он все чаще склонялся в сторону сомнений насчет их случайности. Насколько велика вероятность того, что в стенах Братства найдется старинный свиток, не внесенный в каталоги, нигде не учтенный? Да этого попросту не может быть при той бережности с которой братья-книжники относятся к занесенному на бумагу слову, особенно если это слово силы. Наведение порядка в архивах имеет единственный смысл — поддерживать все книги, рукописи, свитки в виде, позволяющем их сохранять долгие века. Подобной небрежности не может быть ни при каких обстоятельствах, ведь как бы тогда, вообще, могло бы существовать это братство, если б в нем была хотя бы тень пренебрежения к единственному источнику своей силы.