— И ты не могла ничего с этим поделать?
— Я пыталась… Но чем больше пыталась, тем больше боли оно мне причиняло. — Я тяжело вздохнула, и тут меня осенило: — Это все началось, когда я решила сообщить тебе, что видела Тимура в своей каюте! Вчера вечером… Он сказал, что я должна выйти наружу!
— А сегодня, после того как ты проигнорировала просьбу «Тимура», — искин сделал характерный жест пальцами, обозначающий кавычки, — этот кто-то или что-то предприняло более настойчивую попытку вытащить тебя из космического корабля.
— Похоже на то, — кивнула я и после паузы добавила: — Во время моей первой вылазки оно заманило меня к ракоскорпиону, потом в то подземлье. Теперь опять затянуло в эту злосчастную пещеру и попыталось заставить снять шлем.
— Чем бы оно ни было, оно пытается тебя убить, — уверенно заключил Сократ.
— Почему именно в пещере? — нахмурилась я.
— Возможно, потому что там концентрация сероводорода в пять раз выше, чем снаружи? Как ты, наверное, помнишь, этот яд собирается в низинах. А в пещере ты постоянно шла вниз, пока не оказалась в подземелье.
— Надо же, — изумленно вымолвила я, и внутри все похолодело, — тот псионик и правда пытается меня убить.
— Просто за пределами космолета без скафандра ты бы прожила где-то минут пять. А в том подземелье первый же вдох стал бы смертельным, — весомо заметил Сократ и, помедлив немного, добавил: — Надеюсь, ты будешь не против, если с сего момента боевой робот станет постоянно сопровождать тебя?
— Я всячески за, — кивнула я, прекрасно понимая, что это нужно на случай, если местный псионик предпримет еще одну попытку свести меня с ума. Насколько я помнила, такая псионическая способность называлась телепатическим внушением, и ее применение было запрещено на всех планетах, населенных людьми.
Теперь железный телохранитель, конечно, следовал за мной всюду по пятам. Даже, извините, в отхожее место, но от периодически усиливающихся мучений это меня никак не спасало. Я больше не могла ни заниматься любимым делом, ни отдыхать. Что-то или кто-то с завидным упорством абсолютно насильственным образом возвращал мои мысли к совершенно чужеродному и абсурдному желанию выйти наружу.
Я должна была сопротивляться. Ни в коем случае нельзя выходить из космолета. Стоит мне ступить на почву чужой планеты, как следующим «моим» желанием будет снять шлем. А за ним и смертельная доза сероводорода.
Постоянная боль сводила с ума, все попытки сконцентрироваться на чем-либо другом оказывались тщетными. День за днем, неделя за неделей кошмар продолжался. Я устала, ужасно устала от постоянной пытки, длящейся двадцать четыре на семь. Или, учитывая период вращения Новой Земли, тридцать восемь с половиной на семь.
Я должна была что-либо сделать, чтобы прекратить эту боль. Но что? Я не знала. Для меня больше не существовало ни отдыха, ни любимого дела, лишь постоянная внутренняя битва, конца которой не видать. Казалось, что только смерть может спасти от этого кошмара. Только смерть…
Хуже всего, что никто не мог ни понять моих мучений, ни помочь в избавлении от них. Иногда я оборачивалась, смотрела на своего телохранителя. Телохранитель? Бесполезная железяка. Все достижения человечества, все эти высокотехнологичные изобретения, виртуальные эксперты и терабайты научной информации оказались абсолютно бессильными перед лицом неведомой угрозы.
Я никогда раньше не знала, что человека можно просто взять вот так и сломать. Искалечить изнутри. Я бы все отдала, лишь бы обернуть все вспять. Лишь бы этот кошмар никогда не начинался. Но прошлого не воротить. До того как началась вся эта жуть, было так хорошо, но откуда мне было знать, что я счастлива?
Несколько раз я общалась с виртуальным психотерапевтом, но все его средства и методики не давали никакого результата. Боль только усиливалась, а вместе с нею и желание умереть. Однажды я была так близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, что попросила своего телохранителя оставить меня в уединении хотя бы на пару минут. Как ни странно, он согласился, тогда я пришла в медотсек и вынула из шкафчика скальпель. Порезать вены, что может быть проще? Я села на стульчик и попыталась собрать мысли в кучку. Надо делать все быстро, чтобы Сократ не успел…
Вдруг так ярко вспомнились те двадцать эмбрионов, которые росли в искусственных утробах. И тогда я смирилась. Кто-то же должен заботиться о детях после их выхода из техноматок. К тому же если эта боль необходима для моего псионического развития, то я готова ее принять.