Другое дело, что разные люди находятся на разных ступенях псионического развития, то есть им нужны разные промежутки времени для раскрытия таких способностей. Знание о том, как это делать, кстати, испокон веков держалось в тайне небольшой группой землян. Этих псиоников, или, как их в древности называли, сиддхов, конечно, можно понять. Особенно учитывая, что представители первой версии Homo sapiens всю жизнь находились на уровне развития детей и только редкие гении достигали стадии подростка. Кто же хочет стать причиной появления очередной обезьяны с гранатой?
Ох, и чего это меня так возмутил тот псионик, претендовавший на спаривание с несговорчивой самкой? Бывает ведь и похуже. Смотрела я как-то запись, где человек похвалялся и всячески делал вид, что обладает сверхспособностями, а на самом деле просто пользовался средствами слежки за своими соплеменниками. Причем те принимали все за чистую монету. Вот кто действительно макака, так тот аферист. Как бы там ни было, а стремившийся к спариванию Гуруджи, по крайней мере, намного честнее таких вот мошенников.
Люди, обладающие сверхспособностями, существовали всегда, но жуликов, выдающих себя за таковых, во все века было намного больше. Что, в общем, и не странно. Ведь, чтобы развить псионические силы, нужно долго и тяжело работать, упорно дисциплинируя свой ум. А шарлатаном стать — мозгов особо не надо, достаточно лживости и манипулятивности.
Я переложила котика на диван, поднялась и направилась к выходу. Все-таки пора заканчивать с отдыхом, а то от затянувшегося безделья недолго и в депрессию впасть. Сократ говорил, что сейчас следует сосредоточиться на исследовании источников сероводорода в атмосфере. Ну, и во всех остальных аспектах изучать нашу новую планету, дабы понять, как ее легче всего терраформировать. А также, чтобы знать, как предотвращать возможные опасности в будущем. Что до строительства колонии, то мы решили с этим не спешить, ведь строить на данный момент особо не для кого: мне с детьми пока хватит и того пространства, которое уже есть внутри корабля.
Вместо очищения атмосферы от сероводорода можно, конечно, генномодифицировать себя под местную биохимию, но, как говорили древние, стоит ли овчинка выделки? Сероводород очень ядовит, он впитывается не только в легких, но и через слизистые и кожу. То есть менять придется весь метаболизм, и высока вероятность, что первые устойчивые к этому яду колонисты все равно в какой-то мере будут травиться. Несомненно, проще терраформировать планету: очистить атмосферу от сероводорода, переделать почву и насажать картошки. А там, глядишь, и яблони зацветут. Для местной живности это в конечном итоге обернется очередным массовым вымиранием, но тут уж ничего не поделать.
До начала полета вопрос об очистке атмосферы не стоял, поэтому заранее разработанного плана у нас нет, но мы обязательно что-нибудь придумаем. В любом случае терраформация займет много времени, так что поначалу, скорее всего, придется строить колонию под куполами, а на «прогулки» выходить только в скафандрах.
Придя в исследовательский центр, я стала рассматривать образцы местной биоты, которые наши роботы бережно доставили и поместили в специальные стеклянные «вольерчики». Были здесь существа, напоминавшие земных амфибий, насекомых, членистоногих, множество самых разных растений и губчатые куски грибов. Все это тщательно сканировалось и препарировалось многочисленными манипуляторами. Из некоторых материалов изготавливались препараты для микроскопического исследования.
— Как ты? — раздался голос Сократа.
Обернувшись, я увидела его голографический образ.
— Отдохнула, — призналась я, — даже слишком.
— Взгляни туда. — Он указал в сторону, и я увидела там пустую стеклянную комнатку. Люк на ее потолке открылся, и оттуда вывалился ракоскорпион.
От неожиданности я аж подскочила. Чудовище было примерно вдвое меньше того, с которым мне довелось повстречаться пару дней назад. Однако оно так злобно стрекотало, что внутри все сжалось и похолодело. Тем временем агрессивное членистоногое разводило четыре клешни, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Видимо, пыталось решить, кого атаковать. Все это время оно угрожающе изгибало хвост с поблескивавшим острым жалом.
— Оно нас видит? — поинтересовалась я, медленно приближаясь к ракоскорпиону.
— Похоже на то, — ответил Сократ. — Мы тщательно его обследовали, он ничем не отличается от других подобных членистоногих, которых мы просканировали раньше: яда в его жале нет, однако сила хвостовых мышц впечатляет. Нервная система чрезвычайно примитивна…
Чудовище повернулось ко мне и ударило жалом в стекло как раз на уровне моего лица. От резкого звука и неожиданности я отскочила.
— Оно не может разбить этот сверхпрочный прозрачный материал, — заверил Сократ. — Я все рассчитал.
— У него очень быстрая реакция как для существа с примитивной нервной системой, — заметила я, а ракоскорпион тем временем продолжал тщетно долбить стекло.
— Судя по записям, которые собрали наши разведчики, поджидать жертву в укрытии и нападать на нее из воды или прямо в воде — это обычная стратегия данного хищника. То есть во время вылазок тебе следует избегать крупных водоемов.
Я подняла руку, и ракоскорпион застыл, словно соображая, что ему теперь делать.
— Алиса, ты меня слышишь?
— Да, — заверила я, опуская руку и наблюдая, как членистоногое тоже опускает хвост и клешни. — Это что, самая опасная форма жизни на данной планете?
— Похоже на то. По крайней мере, пока мы не нашли ничего опаснее. Зато обнаружили кое-что весьма необычное.
— Что же это?
— Все те же гигантские грибообразные организмы, которыми здесь усеяна вся суша. — Он показал на экран, и там появилось изображение губчатого куска, видимо, отрезанного от одного из местных прототакситов. В нем тщательно ковырялись железные манипуляторы. — Оказывается, местные «грибочки» поглощают углекислый газ, после чего расщепляют его на углерод и кислород посредством фотосинтеза. Прямо как растения.
— Надо же, — изумилась я, — а ведь совсем не зеленые.
— Фотосинтезирующие организмы не обязательно должны быть зелеными, несмотря на наличие хлорофилла. Вспомни земную растительность — она тоже не вся зеленая, — объяснил искин и после небольшой паузы продолжил: — Ну так вот, из углерода они строят свое тело, а кислород, как ни странно, транспортируют в корневую систему.
— И зачем он там?
— Пока неясно, я как раз отправил роботов за дополнительными образцами мицелия. И это еще не все, в клетках данного организма были обнаружены любопытные органеллы наподобие митохондрий или хлоропластов. То есть, скорее всего, когда-то они были симбионтными серобактериями. Представь, они получают от «гриба» серу, сульфаты, воду и питательные вещества, а выделяют сероводород.
— Грибы метаболизируют сероводород? — изумилась я.
— Не совсем, — неуверенно ответил Сократ. — Мы пока выяснили только, что этот яд необходим для созревания их спор. Грибы его, кстати, выделяют в атмосферу. И заметь, кроме того, что местная земля и так богата залежами серы, спустя некоторое время сероводород окисляется до серы и сульфатов, которые тоже оседают в почве, где опять впитываются мицелием и передаются в серопласты. Такой вот сернистый цикл получается.
Надо же, он уже даже назвал выделяющие сероводород органеллы серопластами. Видимо, они все же ближе к хлоропластам, чем к митохондриям.
— Подожди, — нахмурилась я, — но ведь серобактерии могут существовать лишь в сильно восстановительной среде, только там выработка сероводорода энергетически выгодна. А у нас здесь двадцать один процент кислорода в атмосфере, то есть резко окислительная среда, да и грибы усваивают кислород.
— Вот это самое интересное, — поднял палец Сократ, — серопласты живут и размножаются только в специальных капсулах, в которых происходит созревание спор вплоть до их готовности к выходу в атмосферу. Именно в этих капсулах и находится сильно восстановительная среда, чего нельзя сказать обо всех остальных частях «грибного» организма. Как такое вообще могло возникнуть в ходе эволюции? Остается только предположить, что когда-то наш «грибочек» был сероводорододышащим и даже успел скооперироваться с серобактериями. А потом местные синезеленые водоросли начали выделять большое количество кислорода, и ему пришлось приспосабливаться.