Я никогда раньше не знала, что человека можно просто взять вот так и сломать. Искалечить изнутри. Я бы все отдала, лишь бы обернуть все вспять. Лишь бы этот кошмар никогда не начинался. Но прошлого не воротить. До того как началась вся эта жуть, было так хорошо, но откуда мне было знать, что я счастлива?
Несколько раз я общалась с виртуальным психотерапевтом, но все его средства и методики не давали никакого результата. Боль только усиливалась, а вместе с нею и желание умереть. Однажды я была так близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, что попросила своего телохранителя оставить меня в уединении хотя бы на пару минут. Как ни странно, он согласился, тогда я пришла в медотсек и вынула из шкафчика скальпель. Порезать вены, что может быть проще? Я села на стульчик и попыталась собрать мысли в кучку. Надо делать все быстро, чтобы Сократ не успел…
Вдруг так ярко вспомнились те двадцать эмбрионов, которые росли в искусственных утробах. И тогда я смирилась. Кто-то же должен заботиться о детях после их выхода из техноматок. К тому же если эта боль необходима для моего псионического развития, то я готова ее принять.
В конце концов, как знать, что мне нужно для дальнейшего развития? Что, если боль? Тогда пусть она будет со мной всегда, пусть я вот так всю жизнь умираю в ужасных мучениях, о которых никто кроме меня понятия не имеет. Я все равно буду продолжать свое служение человечеству.
Стоило мне так подумать, как боль резко утихла, и скальпель, выпав из рук, звонко ударился о пол. Зажегся свет, и в медотсеке появилась голограмма Сократа. Он печально взглянул на меня, потом — на скальпель на полу. Потом опять на меня, и сказал:
— Есть один метод.
— Какой? — Тишина была напряженной, поэтому я продолжила: — Какой еще метод, Сократ? И почему ты не сказал раньше?
— Согласно протоколу, я не имею права давать такое знание несовершеннолетним.
— Какое еще знание?
Он молчал, а я чувствовала, как во мне поднимается волна негодования. Знание? Что еще за знание?! Оно правда может мне помочь? Почему он не сообщил раньше?!!
— Говори! — потребовала я.
— Знание о развитии псионических сил.
Псионика! Древние называли это сверхспособностями, чудесами или сиддхами. Я о них читала. О том, что почти все взрослые представители новейших версий человека владеют ими очень даже неплохо. Но решение о том, кому давать знание о развитии этих сил, принимается специальной комиссией на основании очень многих факторов.
Конечно же, в первую очередь нейросканер должен подтвердить факт совершеннолетия, то есть зрелость нервной системы. Без этого комиссия даже не соберется на рассмотрение данного вопроса. А учитывая тот факт, что искусственный интеллект не может обладать псионическими силами, информацию об их развитии часто доверяют хранить ему.
— Так ты один из Хранителей?! — нахмурилась я, и мои руки сами собой сжались в кулаки. — Ты правда можешь дать мне знание о развитии псионических сил?! И никакая комиссия старших псиоников для этого не нужна? Как ты мог молчать об этом?!
— Решение о неразглашении было принято не мною, а теми, кто меня создал, — начал нудить искин. — Разработчики опасались, что, узнай дети, какую информацию я храню, они бы не смогли устоять против соблазна взломать систему и получить знания раньше времени. Сама понимаешь, старших псиоников на борту нет, так что никто не смог бы обнаружить и предотвратить хакерскую атаку, равно как и последующее несанкционированное использование псионических способностей.
— Старый зануда! — выпалила я. — Как ты мог равнодушно смотреть на мои страдания и даже пальцем не пошевелить, чтобы помочь мне, когда у тебя были такие знания?!
— Как ты однажды сказала, я всего лишь железяка, — невозмутимо заметил Сократ, и мне захотелось ему врезать. — Так что следовать протоколу — мой долг.
Ух! Как жаль, что он только голограмма!
И ногой по фейсу не заехать.
— То есть я вот уже которую неделю подыхаю в ужасном кошмаре, а ты как ни в чем не бывало следуешь протоколу?! — Я вскочила со стульчика так резко, что тот перевернулся и с грохотом упал.
— До твоего совершеннолетия осталось не так уж много, так что, учитывая тяжесть сложившейся ситуации, я могу в некоторой степени нарушить протокол…
— Ты давно уже мог это сделать!!! — взорвалась я.
— Я думал, ты справишься и так.
— Как?! Та тварь пытается меня убить! Как мне справиться со столь могущественным псиоником, если я не обладаю псионическими силами?!
— Извини.
***
Получив информацию о первой ступени развития псионических способностей, я начала тренировку. Все было до невозможности просто: что бы ни происходило, это надо наблюдать. Однако невероятно простое оказалось невероятно сложным, особенно учитывая тот факт, что та тварь начала меня мучить, до того как я приступила к дисциплинированию ума.
Когда-то давно на Старой Земле, еще во времена первой версии Homo sapiens, были ученые, которые называли себя бихевиористами. Они вывели формулу поведения: стимул — реакция. То есть реакция — это следствие стимула. Потом формулу развили, внеся в нее третью составляющую: стимул — обработка информации — реакция.
Стадия обработки информации — это то, что отличает разумные формы жизни от неразумных. Чем разумнее существо, тем сложнее работа центральной нервной системы на этой стадии. Жизнь животных предельно проста, у них на определенные стимулы есть набор реакций, заложенный инстинктами. Страшно — убегать, вкусно — жрать, привлекательно — сношать и так далее. Чем на более высокую ступень развития поднимается биологический вид, тем сложнее у него стадия обработки информации между стимулом и реакцией. Вся суть первой ступени и состояла в том, чтобы развить осознанность на этой стадии, то есть как можно полнее задействовать неокортекс.
Стимулом может быть любое чувство, инстинкт, ощущение, желание или побуждение. Можно действовать примитивно, как животные, выражая чувства и побуждения по поводу любого стимула. Когда-то даже использовались техники выражения застарелых эмоций, как способ освобождения от них. Однако этот метод становится проблемой, когда выражение определенных чувств входит в привычку, особенно если в этом замешаны негативные эмоции.
Кроме того, человек, который сразу же выражает каждый порыв и удовлетворяет любую потребность, никогда не накопит достаточно псионической энергии для развития способностей. Это путь в бытие животного, разумным формам жизни лучше его избегать. Если говорить о моем случае, то выражением «моего» желания выйти из космолета был бы выход наружу и смертельная доза сероводорода. Как видите, привыкать к столь примитивному поведению опасно.
Второй способ решения данной проблемы можно назвать подавлением. Если у той или иной формы жизни начинает развиваться разум, она периодически задумывается о том, что такое хорошо и что такое плохо. После чего пробует жить в соответствии с этим пониманием, что, к сожалению, не всегда получается. Особенно на заре развития разумности, когда интеллект еще слаб и осознанности мало, а инстинкты сильны. Подавление приводит к некоторым проблемам с психикой, но это только побочный эффект перехода от животного к разумной форме жизни. Если говорить о моем случае, то второй стиль поведения — как раз то, чем я занималась, противостоя «своему» желанию выйти наружу.
Как видите, и выражение, и подавление — крайне непродуктивные линии поведения. Есть еще сублимация или трансформация грубых и деструктивных побуждений в полезные и социально приемлемые. Вследствие применения методов сублимации можно стать деятелем искусства, после чего вместо грубых чувств и инстинктов испытывать вдохновение и радость творческого процесса. Но я не представляю, как можно сублимировать желание выйти из космолета, которое к тому же еще и навязано мне враждебной формой жизни. Поэтому данный путь, может, и хорош в некоторых ситуациях, но в моем случае абсолютно неприменим.