— Угу, дядюшка, — не отвлекаясь от поедания ужина, я кивнула.
— Эдурд, ты помнишь Эдурда?! Твой дядька из Темного леса! Ла-ска-на, — протянул он, прикрывая глаза. — Я ж его три долгих зимы не видел!
— Рада вас видеть, — поприветствовав типичного, как и все беры, бугая, волосы которого все еще были сомкнуты в дядюшкином кулаке, я заметила на его лице довольную и такую же хмельную улыбку.
Такое выражение родственных чувств его, по всей видимости, устраивало.
— И я рад, берочка, — растянув клыкастый рот в улыбке, дальний родственник медленно моргнул, со всей дури стукнув дядю по спине, отчего тот разразился громким смехом, прижимая братскую голову к своей груди в жесте искренней нежности.
Осторожно закатив глаза, я потянулась к печеным овощам, без стеснения забрасывая сочную дольку картофеля в масле и специях в рот.
Здесь вообще не стеснялись, беры — они такие. Пьют от души, дерутся от души, любят так же сильно, как и рубят головы. Здесь не принято жеманство и этикет, к чему я по юным годам с трудом привыкла, едва держа рот закрытым после каждой пирушки.
Сейчас, спустя почти десять лет после моего приезда, происходящие вещи вокруг казались куда более обыденными, привычными, что ли. Стараясь не выбиваться из общей картины, я лениво вытянула ноги, прямо с руки надкусывая румяный пирожок с капустой. Такие здесь только я любила, и старая Лорна пекла их исключительно по праздникам, чтобы меня порадовать. Ведь беры больше любят мясо, зачем им та капуста?
— Ласкана, — торопливо стуча сапожками, Инесс с крайне восторженным лицом подкралась со спины, резко наклоняясь к уху и едва меня не напугав. — Лорды приехали. Пойдешь смотреть?
— Сами придут, — буркнула обиженно, глядя на надкусанный деликатес.
Даже поесть спокойно не дадут со своими лордами!
— Ну не будь такой букой, вредина, — прошипела подруга, зорко осматриваясь по сторонам. — Сейчас только зайдут, как их толпа Ветреных обклеит со всех сторон, не разглядеть будет.
— Как приклеились, так и отклеятся. Инесс, они же на праздник прибыли, а не на потеху толпе, — с укоризной сказала я. — Во-первых, они тут еще несколько дней гулять будут, а во-вторых, в толпе тебя никто не заметит, лучше наедине и попозже подойти, эффективнее будет.
Инесс нарочито закатила глаза, цыкая языком.
— Я выйду замуж за Бьерна, — процедила она, повторяя эти слова как молитву. День за днем, год за годом. — Ой, аукнется тебе твоя язвительность!
— Не язвительность, — поправила я. — А равнодушие. Дай пирожок доесть, Великим Медведем тебя молю!..
— Язва, — девушка фыркнула, распрямляясь. — Только попробуй деру дать, тебе вечером мне платок на волосы опускать.
— Буду как штык, слово бера! — Расслабленно пообещала я, возвращаясь к своему занятию — уничтожению выпечки.
Что-что, а кушать беры любили — сытно, вкусно, а главное, много. Со временем и я переняла эту привычку трескать до отвала, радуясь перешедшей по наследству фигуре матери, которая оставалась стройной до самых последних дней, не отказывая себе ни в чем.
— А-А-А! — заревел дядя, заставив меня вздрогнуть от испуга. — Гости! Дальние лорды! Ждали, ждали!
Поднявшись из-за стола, он наконец отпустил моего двоюродного дяденьку из цепких и полных братской любви лап и поднялся, эти самые лапы раскинув в стороны. Судя по позе, он всеми фибрами своей души планировал в скором времени обниматься, да так, чтобы кости трещали от натуги, и прибывших лордов стало искренне жаль.
Бедные, еще не знают, как лорд Летний может задавить их своей любовью…
Проглотив последний кусочек, я отряхнула руки, провожая родственника взглядом до компании новоприбывших гостей, которые, дожидаясь приглашения за стол, ждали в центре зала.
Как и предполагала Инесс, из-за толпы берочек Ветреного леса лордов практически не было видно. Горластые и беспокойные женщины шумно перекрикивались, толкались и переругивались, споря, кто первый ущипнет новеньких за сочные зады, намекая на замужество. Эти дамочки такие, им палец в рот не клади! Она сама тебя и под венец унесет, и платок себе на волосы накинет, и в дом утащит — любить и тушеным мясом кормить.
Словно огромная льдина в океане, дядюшка ловко распихал крикливых женщин, вклиниваясь в самый центр, удивляя своей ловкостью и уверенностью — с его то телосложением!.. Иногда крайне занимательно было наблюдать за плавностью и точностью его движений. Особенно когда подогревшийся медом дядя страстно хотел объятий.