— А как так вышло, что вы трое — братья?
— Это странная история. И долгая, — почесав затылок, на котором был и без того взъерошенный хвост, ответил Берд. — Но если тебе правда интересно…
— Интересно.
— Наша мать, — начал он, подкинув пару веток в пылающий костер, — не была парой нашего отца. Они просто нравились друг другу. Поразмыслив, она приняла ухаживания, а после согласилась и на союз. В нем родились мы и наша сестра.
— Сестра? — поперхнулась я.
Почему-то мне даже в голову не приходило, что беры могут быть не единственными детьми, рожденными в Смоляном лесу. Вард и Берд выглядели слишком… цельными и сплоченными, чтобы у меня получилось представить рядом с ними еще кого-то темноволосого.
— Да, Буря, — сказал Вард. — Она еще молодая бера, думаю, вы смогли бы поладить.
— Через несколько лет после нашего рождения мама погибла в бою с людьми, — не дав мне задуматься, продолжил темноглазый Берд. — И лорд Белого леса пал в этой осаде, едва не лишив клан Белых вожака.
— Наш отец отправился на похороны, чтобы выказать честь соратнику и соседу, с которым не ладил еще с юных лет. Хоть они и не были друзьями, но его смерть сильно омрачила и подкосила дух кланов — всех, не только Белых. Там он впервые встретил Йонну — вдову лорда Таниса, и Великий Медведь свел их запахи в один.
— Что это значит?
— Они нашли друг друга, они истинная пара, — низко рокоча голосом, ответил Берд и резко поднял на меня свой пронзительно острый взгляд с танцующим пламенем. — Как и мы нашли тебя, Ласкана. Если бы твой зверь бодрствовал, он бы дал тебе понять, показал бы, что мы чувствуем, ощущая твой запах.
Чуть ли не слово в слово повторив слова брата, Берд напомнил мне о пробудившейся медведице, которая угрожала в любой момент лишить меня контроля, оставив без права выбора.
Она уже все решила. Они — ее пара, они — ее медведи.
У меня есть совсем немного времени, если верить словам Инесс, чтобы самой успеть узнать их лучше, понять, как мне жить дальше, если вдруг наши взгляды с медведицей не сойдутся.
Мы слишком долго были с ней порознь. Не родные, не чужие, но единое целое, что позволяло мне ощутить аромат свободы, животного азарта, открыло сладкий мир запахов, в котором было скрыто столько историй и тайн. Раньше я легко могла упустить из виду. Но за эту силу, эмоции, она требует свою плату — их. И уничтожит меня, если я буду противиться.
— О чем задумалась?
— О Харланде. Как теперь вы делите земли, если по праву наследования вы старше, чем он?
— Никак. У каждого своя территория, — Вард расслабленно пожал плечами. — Харланду по душе снежные края Белого леса, а нам наш — смолистый и густой. Мы никогда не конфликтовали из-за земель и уже близки к тому, чтобы их объединить.
— Объединить? — растерялась я. — Разве это возможно? Беры, конечно, дружный народ, но кланы…
— У нас одна семья, и кланов это тоже касается, — отсек Берд. — Тем более Великий Медведь решил, что пара у нас одна — та, что сотрет границы между Смоляными и Белыми.
— Звучит слишком грандиозно. Не уверена, что смогла бы провернуть что-то подобное. Я даже не бер…
— Сможешь, — теперь уже перебил Харланд, поднимаясь на ноги и медленно ступая к реке. — Даже если твой зверь не проснется, это только сплотит беров вокруг их королевы, нуждающейся в них.
Вышагнув из скатившихся по крепким ногам штанов, беловолосый, без стеснений и расшаркиваний, с разбегу прыгнул в воду, поднимая сноп брызг.
— Ненормальный! Там же может быть острое дно!
— Мы все проверили, берочка. Не переживай, — подмигнув, сказал Берд, дав понять, что свидание у подножья горы было запланировано с самого начала, и сейчас мне дают возможность полюбоваться их молодецкой прытью и бесшабашностью.
Поспешив за младшим братом, лорды Смоляного леса еще шустрее повыпрыгивали из одежды и наперегонки бросились в воду, шлепаясь в нее еще громче, чем Харланд, который разумно отплыл чуть в сторону.
— Отморозить себе ничего не боитесь? — приблизившись к кромке воды, я села на внушительный валун, наблюдая за плескающимися берами со стороны.
— Рядом с тобой всегда жарко! Остываем, берочка! А то не выдержим! — смеясь, заявил Вард и рыбкой нырнул ко дну, сверкнув при этом упругими ягодицами.
Я уже видела их голыми. Даже не раз.
Но сейчас, при виде обнаженных мощных тел, буквально перехватывало дыхание. От взгляда на них хотелось голодно скрипеть зубами. Сверкающие в солнечном свете капли рисовали полосы по сильным и широким плечам, стекая с потемневших волос. На мускулистых животах танцевали мышцы, подчеркивая животный рельеф этих беров, намекая на их звериную суть.