Между ног ощутимо запекло, и горячая волна заполнила живот своим пламенем, заставив меня тихонько, но пронзительно застонать.
— Ты в порядке, берочка? Может, к нам? — любезно поинтересовался Вард, слегка выступив из воды, но замахав руками, я судорожно залепетала:
— Нет-нет! Все нормально! Я откажусь от купания, сегодня прохладно!
Как же я врала.
Кровь кипела, разгорячая тело. Стыдно признаться, но я вовсе не ощущала суровости зимы, чувствуя только, как горит лицо и тело, пульсирующими спазмами выплескиваясь в вены.
Если он сейчас выйдет… Я же увижу…
— Ласка?
Словно назло, беры потянулись на берег, как всегда забыв про одежду, и с крайней обеспокоенностью направились ко мне, горящей от собственных порочных мыслей, что подкидывала оголодавшая медведица. Она словно лучше меня знала, что и как должно происходить, с щедростью показывая мне свои задумки.
Такие яркие… Ароматные…
Медленно и пьяно пробежавшись взглядом по оголенной мужской гордости всех троих, я с каким-то неизбежным предчувствием заметила, как их заполняет кровь, увлекая тяжелые навершия к небу.
Беры замерли, пробуя чувственными носами воздух. Их взгляды туманились, темнели, лишая разумных мыслей, а достоинства крепчали прямо на глазах, вызывая неудержимое желание облизнуть губы.
— Ласкана… Ты пахнешь… — хрипло и надрывно прошептал Берд, с трудом удержав себя на месте. — Так сладко…
— Р-р-р-р… — чувственные губы Харланда дрогнули в рычании, подчеркивая опасность момента.
Они чуют мое желание. Точнее, то, что хочет медведица, всеми силами захватывая власть над моим телом.
— Ты хочешь нас, — прорычал в тон брату Хьялвард, медленно опускаясь на колени и упираясь рукой в заснеженную землю, словно ища у нее опоры. — Зверь беснуется.
— Не могу… ничего… сделать… — прохрипела, с огромным трудом размыкая пересохшие губы.
Перед глазами все плыло. Все, кроме лордов северных лесов, которые, напротив, тянули к себе, звали, всем видом демонстрируя неприкрытое желание.
«Если я сейчас откажусь… она меня убьет», — только эта мысль пульсировала в голове, с каждым стуком сердца эхом рассыпаясь в черепе. Медведица рвалась наружу, она хотела полностью подавить меня, не дождавшись с моей стороны никаких решительных действий.
— Р-р-р… — губы Варда тоже дрогнули в оскале, отчего он последовав примеру брата, опустился на землю, впиваясь пальцами в опору под ногами. — Ласка… Зверь. Он с ума сходит от твоего запаха. Лучше думай о чем-нибудь другом, прошу!
Я бы хотела, но не получалось!
Слишком быстро настал этот момент — потеря контроля над собственным телом. Я была уверена, что у меня еще есть время, есть, и я успею узнать лордов, принять решение, основываясь не на какой-то звериной парности, а на собственных чувствах. Но она вырвала у меня эту возможность, буквально опуская на колени перед берами, которые привыкли повиноваться своим зверям.
Особенно когда чуют свою пару.
— Ах! — вдох получился слишком громким, и шубка, застегнутая на несколько пуговиц, стала невероятно мала.
Было тесно, одежда давила и сжимала, вынуждая схватиться за ни в чем не повинный мех и резко потянуть его в стороны, слыша, как металлические кругляшки, оторвавшись, ныряют в снег с легким шелестом.
Шубка скатилась на снег, дав мне немного больше воздуха, но и его было мало, и платье, порванное в вороте, покатилось вниз по ребрам и животу, оставляя меня один на один со вспыхнувшими мужскими взглядами.
— Ласка… Это твой зверь!
По лицу Берда пробежало несколько выражений от величайшей радости до смертельной паники. Он, наконец, смог оторвать себя от места и одним прыжком оказаться у моих ног, накрывая широкими ладонями горящие лавой щеки.
— Смотри на меня, смотри! Все хорошо, мы здесь, все здесь, с тобой! Твои! Слушай, Ласкана, мы твои. И твоя медведица наша, пусть услышит, что она принадлежит нам!
Замершие столбами беры оказались рядом за считаные мгновения, укрывая горяченными и сильными руками, окутывая своим присутствием, забирая тот жар, что угрожал сварить кровь в густой кисель.
— Мы твои, бера. Ты наша. Все так, как должно быть и будет. Ты наша, — сумбурно шептали они, успокаивая озверевшую медведицу, с трудом, но отступающую от моего разума.
Она уходила, успокоившись и получив подтверждение своим желаниям. Услышала своих медведей и дала еще немного времени привести дыхание и мысли в порядок.