— Значит, с танцем схитрили? — протянула я, прижимаясь щекой к груди Берда.
— Если хочешь, мы для тебя потом отдельно станцуем, только прилюдно выкручиваться не заставляй, — взмолился Харланд, целуя меня в макушку. — Соскучилась?
— Еще бы! Три дня вас не трогала, кто такое выдержит?
— Трогай, Ласочка, трогай. А потом мы тебя потрогаем, — красноречиво пообещал Вард, намекая на то, что тоже очень скучал и именно поэтому пришел ко мне в первую ночь, чтобы не накалять обстановку.
Смущенно улыбнувшись, поймала себя на том, что и сама не против сблизиться с лордами в самом примитивном смысле. Даже сейчас их тела пахли теплом и лесом, вызывая желание тереться носом о горячую кожу, как затосковавшая по ласке кошка.
— Я хочу сбежать.
— С собственной свадьбы? — удивился Харланд. — Нет уж, любимая, придется еще немного потерпеть.
Любимая?
Шокировано оторвавшись от мужской груди, уставилась на северного блондина, шумно моргая. Видимо, правильно оценив реакцию, Харланд закатил глаза, продолжая улыбаться, и потянулся к моему лицу, без стеснения целуя в губы.
Сладкий вкус бера заполнил рот, вызывая желание замурлыкать, и я невольно опустила ресницы, забывая, о чем думала.
— Конечно, я тебя люблю, — прошептал он, отрываясь на крупицы мгновений, чтобы еще раз коротко коснуться губ. — Дело не только в парности, Ласка.
— Ты раньше не говорил, — закусывая порозовевшие губы, повела плечом. — Непривычно.
— Так привыкай, — Вард по-хозяйски притянул меня к себе, перехватывая свою очередь поцелуев, но, в отличие от Харланда, проявил больше напористости, языком пробуя меня на вкус и накрывая широкими ладонями покрасневшие щеки. — Мы тебя любим — так же крепко, как крепка медвежья хватка.
— Красноречиво, — улыбнулась, будучи тут же поднятой в воздух и усаженной на плечо. — Оу!
— Награда наша. Прав твой дядя — ты солнца свет, рыжий и теплый. Командуй, воевода: сбегаем или остаемся?
На секунду погрузившись в сомнения, приняла единственно верное решение.
Глава 17
Наша теперь уже полноценная стая неслась все дальше от крепости, поближе к горам.
Лорды, как я и думала, заранее нашли место для ночлега. Приготовили замечательную полянку, расчистили место для костра, сделали скамейки из поваленных сосен, создав уютный уголок посреди леса.
Так заведено традициями, что новая семья убегает подальше от дома, чтобы дать свободу зверям и провести время вдали от всех, сливаясь друг с другом и стихией. Честно признаться, я была в предвкушении именно этого уединения последние несколько дней, особенно остро чувствуя разлуку со своими мужчинами.
С того момента, как мой зверь наконец отдал мне свою шубу, я буквально не могла ими надышаться, ощущая острую необходимость все время чувствовать их запах, тепло и слушать голоса, даже когда они болтали ни о чем.
Мы все время проводили вместе, на самом деле изучая друг друга, слушая, внимая и притираясь.
Быть с ними оказалось просто: у нас был сходный юмор, взгляды на жизнь и то тепло, что разгоралось с каждым днем только сильнее. Мне не нужно было больше времени, чтобы понять: лорды были правы с самого начала, раз за разом убеждая меня в необходимости быть вместе.
И нет, дело не только в парности, точнее, в ней, но не так, как я думала раньше. Она не определяет, с кем нам быть, а лишь открывает глаза на очевидное. Мне не нужно знать, что они мои, сетуя на превратности судьбы, потому что не в судьбе дело, а в том, как мы широко смотрим на мир, боясь пропустить самое важное.
Я трусила и слишком долго жмурилась, упрямо отказываясь прозреть.
Белый медведь, бегущий передо мной, резко остановился, указывая, что мы на месте. Задрав тяжелую голову вверх, я увидела, что каменный грот, созданный самой природой, ждал нас, приглашая дорогих гостей скорее войти.
— Сможешь обернуться сама? — став человеком, Берд двинулся в мою сторону, заботливо протягивая руку. — Помнишь, как? Расслабься и отпусти. Вдох-выдох, вдох-выдох…
Моя строптивая медведица временами артачилась, отказываясь уходить, и раз за разом лорды помогали мне принять человеческий облик, успокаивая и поддерживая во время оборота.
Набрав в легкие побольше воздуха, я зажмурилась и медленно выдохнула, чувствуя, как хрустит снег под когтистыми лапами, ставшими куда меньше. Тело медленно менялось, выкручивая позвоночник, остужая и освобождая от тяжелого груза медвежьей туши.
— Отлично. С каждым разом все лучше и лучше, — улыбнулся Берд, помогая мне подняться из сугроба. — Скоро научишься делать это быстрее.