Самонадеянно было думать, что я смогу погасить в себе чувства к девушке, которая отталкивает, грубит и убегает.
Я прекрасно знал, что Посейдон доберется до нее уже сегодня, и дать другому овладеть своей женой, я позволить не мог. Одна только мысль, что моя возлюбленная отдастся другому, кипятила во мне кровь, вызывала жгучую ярость и ревность.
"Нет. Я не дам ей уйти. Сделаю своей. Получу любимую полностью, без остатка. Увезу к себе. Туда, где она будет только моей", — я сильнее прижал свою истинную к груди, торопливо неся девушку в свои покои, чтобы сделать навсегда своей.
— Фрид, — прозвучал ее тихий голос, когда я плечом открыл дверь. — Это не моя комната…
Тихий… нежный голос… Я желал, чтобы он звучал только для меня.
— Моя, — уверенно заверил и, Мария вздрогнула на моих руках.
Она тонкими пальчиками сжала рубашку на моей груди, и это касание вызвало стремительный импульс в сердце… паху… и мой резкий выдох с горящими искрами в воздухе вокруг нас.
— Фрид… — она напряглась. — А может попробуем через ворота… просто так пройти? — она сглотнула, а я не смог отвести взгляда от ее тонкой шее. — Если вместо четырех жён пришла одна я, так может и из замка… я смогу выйти? — неуверенно спросила любимая, стараясь незаметно слезть с моих рук.
— В твоем мире жена всегда убегает от мужа или это только мне такая досталась? — спросил, а она нахмурилась и надула пухлые губы. Я вновь не удержался от поцелуя до боли сладких губ. — Можешь убегать… — я тихо прошептал, целуя свою жену и медленно неся ее в спальню. — Но только в нашем замке, — с каждым поцелуем я чувствовал, как она расслабляется и отдается накрывающим нас чувствам. — В нашем замке ты можешь делать все, что пожелаешь… Ты повелительница драконов… моя повелительница, — я рухнул вместе с ней на кровать, прижал ее и, она мгновенно уперлась ладонями в мою грудь.
— Фрид, — с быстрым поверхностным дыханием произнесла мое имя и, прикрывая глаза, робко сказала: — Я не готова…
От нее исходило чувство готовности. Её слова не сочетались с эмоциями её тела. Она ослабила упор своих нежных рук и стала робко елозить ладонями по моей груди, пытаясь отодвинуть… или еще больше соблазнить… Её влажный приоткрытый рот с покрасневшими губами манил… Я стремительно прильнул к ним, кусил ее пухлую губу, просунул в её горячий рот язык и, услышав ее робкий стон, не сдержал рвущееся пламя. В воздухе вокруг нашей кровати всполыхнуло несколько огней.
Моя жена испуганно выкрикнула:
— Фрид! — её глаза от страха округлились и, я ласково погладил ее по виску.
— Пламя не обидит тебя, — с нежностью произнес, желая вновь слиться в поцелуе с любимой, но она резко уперлась руками в меня.
— Не обидит, но ожог оставит!
От горячего воздуха, на её коже стали проступать капельки пота и медленно стекать. Так соблазнительно… Кончиком языка я подхватил соленую каплю с её лебединой шеи.
— Фрид! — воскликнула любимая. Она сильно сжала мои плечи, что её ноготки впились в кожу, а я хрипло прорычал от наслаждения. — Я, кажется, не готова, давай вечером…
От её отказов у меня мозг плавился. В эти моменты в голове появлялись образы любимой с другими мужьями, как она смотрит на Посейдона и тянется к нему за столом… как Мартимус нагло целует её в саду…
Я резко поддался тазом вперед и дал ей ощутить мою полную готовность. Она судорожно глотнула воздух и замерла, слабо сжимая мои плечи.
— Ты вся течешь… — низким голосом сказал ей, слизывая еще одну соленую каплю с её кожи и ставя небольшой засос под её дрожащий стон. Щёки возлюбленной горели ярким румянцем. Она кусала губы, пытаясь подавить стоны. — Не сдерживай себя, — тихо сказал ей, опуская рукав платья и нежно целуя её открытое плечо. — Твои стоны заводят меня… — я резко дернул мешающее платье с хрупких плеч вниз и оголил упругую грудь в кружевном белье.
В этот момент с её губ сорвался громкий стон и, она выгнулась, выше поднимая сочную грудь с топорщимися сосками. Шов на моих брюках треснул от давления. В голове протяжно зазвенело. Член запульсировал с такой силой, что я готов был кончить прямо сейчас! Я резко сжал нежную грудь возлюбленной и провел набухший сосок между пальцами.
— Ты красивая без одежды, — хрипло прошептал, оттягивая кружево с её груди вниз и засасывая упругую горошину в рот.
Губами и языком я терзал сладкий сосок, стараясь не кончить от срывающихся с её губ протяжных стонов. Теперь она не сдерживала их, выгибалась мне навстречу, перебила мои волосы и прижимала мою голову ближе к себе. Я расстегивал на себе одежду, не отрываясь от своей истинной.