Что до квартиры Робби — то Задира собственноручно изготовил для неё совершенно особенное сиденье, деревянное, на шести стальных ногах, с удобной спинкой и даже крючком для Стикера. Зная Тамарину привычку давать вещам имена, Робби окрестил своё творение Мсье Многоногом. А Тамару, севшую на него, Робби с тех пор стал в шутку звать Многоножкой.
Ей нравилось.
— У меня как раз шёл процесс, поэтому я отключил телефон, — объяснил Робби, проходя к своему столу.
— А что именно ты хотел сделать? — спросила Тамара, пододвигая к себе Мсье Многонога и аккуратно на него присаживаясь.
— Да балуюсь… Хочу понять, как это вообще происходит, а то скоро тридцать, а я с паяльником ни гу-гу… А ты-то что пришла?
— А! Слушай, очень важное дело. Слышал когда-нибудь про «Стаккато»?
И Тамара пересказала ему то, что вчера рассказывала бабушке — про Свету, её театральный клуб, закрытие и её, собственно, обещание Свете найти новых участников.
— Ты хотел бы вступить, Задира? — спросила, наконец, Тамара. — Будем выступать на сцене и…
— А ты уверена, что сможешь? — Робби взглядом указал на Стикера и на Тамарины ноги. Та нахмурила брови.
— Конечно смогу! Я всё смогу и не смей мне доказывать обратное! Я пришла тебя пригласить. Пошли со мной! Сыграешь на сцене. Новый опыт, впечатления, всё такое…
Задира Робби, присевший возле компьютера, почесал круглый нос.
— Я бы и рад, но… Не хочу.
— Чего? — удивилась Тамара. — Не хочешь?! Почему? Театр это ведь…
— Что угодно, но не театр, — Робби покачал головой. — Из меня артист как из тебя оперная певчиха… Так, вот только распеваться здесь не надо, Сэта разбудишь…
— А, точно, — вспомнила Тамара, уже приготовившаяся запеть, и понизила голос. — Ну ладно. Но почему…
— Потому что не моё это, — отмахнулся Робби лениво. — К тому же, сама подумай: ну куда мне, двадцативосьмилетнему оболдую, в подростковые клубы лезть? К тому же, я ещё и работаю, так что не смогу там ничего сделать. Тухлая это, Многоножка, затея — меня туда звать.
— Это ты тухлый… — беззлобно махнула рукой Тамара. Чего она уж точно не ожидала — так это того, что Задира откажет ей. Впрочем, причины он называл вполне себе адекватные, и, подумав, она решила, что он и правда странно бы смотрелся на сцене.
— А чего ты вообще туда сунулась? — спросил Робби. — В актёры собралась податься?
— Да вот сама не знаю, — вздохнула Тамара, скрестив руки. — Как говорил один дядька — «торкнуло» меня что-то. Ведь наверняка этот «Стаккато» хорошее место, а закроется из-за ерунды. Ну, то есть — из-за того, что Света впала в отчаяние. Это не ерунда, конечно, но…
— Я понял, понял.
— Ну и вот… Я подумала, что смогу хоть что-то сделать. То есть, мы, конечно, почти что не знакомы с ней и вообще столкнулись случайно. Думаешь… зря я это затеяла? — спросила она осторожно.
Про себя она подумала, что если Задира скажет, что всё зря, и что это её выдумки — то идея пропала, и «Стаккато» можно смело закрывато и актёров разгонято. Словам Робби Тамара верила гораздо больше, чем собственному рассудку, и даже если бы он всерьёз сказал, что луна — это солнце, то Тамара решила, что Робби прав, а весь мир долгое время ошибался.
— Ну почему… — неуверенно пожал плечами Задира. — Идея-то на самом хорошая. Вот только сильно ли ты расстроишься, если у тебя ничего не выйдет?
— Света расстроится куда сильнее. Хотя никому, наверное, не скажет…
Совершенно недовольная и удивлённая отказом Задиры, Тамара уже под вечер покинула его обитель и поковыляла домой, размышляя, где ей взять ещё пятерых людей.
«Допустим, — думала она, — Агата может согласиться. Она любит читать, и выглядит одинокой, так что её точно надо будет позвать. Но кого ещё позвать… Может быть, Дениса?»
От предвкушения того, что они с Денисом будут видеться в «Стаккато» чаще, Тамарино сердце затрепетало. Но потом Стикер любезно напомнил о себе, сказав что-то вроде «кто вообще захочет встречаться с такой, как ты?»
— Кто-нибудь, да захочет!.. — упрямо заявила Тамара, пошуршав одной ногой рыжие листья. Некоторые из них похрустели.