— Чё ты пристала?! — вскинулся парень, оборачиваясь. — Я хочу расхерачить её!
— Зачем?
— А тебе какая разница?! Шуруй отсюда!
— Хватит её бить.
— Ты чё, больная?!
— Хватит! — злиться начинала уже Тамара. — Её! Бить!!!
Сердитый парень обернулся на неё и отшвырнул поломанную клавиатуру прочь. Та беспомощно хрустнула в стороне.
— Ты и так уже её поломал, — произнесла Тамара уже тише, стараясь успокоить незнакомца. — Хватит с неё.
— Что, она тебе нужна что ли? — растерянно спросил парень. Он явно не понимал, что происходит. Тамара и сама не вполне понимала, знала только одно: с этой бедолаги уже достаточно мучений.
— Не нужна, — она покачала головой. — Но ты мог бы её просто выкинуть. Зачем было так избивать?
— Избивать? Клавиатуру? — переспросил парень и рассмеялся. — Да ты в своём уме, хромая? Я же просто её расхерачил, чтобы…
— Ты не просто, — сказала ему Тамара. — Ты специально.
Парень почему-то замолчал, странно глядя на неё. Тамара, сжав пальцы на рукояти Стикера, смотрела прямо ему в глаза, будто бы стараясь отыскать в них причину того, чем он только что занимался.
Отведя глаза, незнакомец повернулся, подошёл к клавиатуре, нагнулся, подобрал её с земли. Вернулся и протянул Тамаре.
— Она мне не нужна, — сказала та. Несмотря на свои слова, протянула руку, взяла искалеченный чёрный корпус и погладила по нему большим пальцем.
«Бедолага».
Огляделась в поисках урны, нашла ближайший бачок и, подойдя к нему, аккуратно уместила внутри остатки клавиатуры.
Парень всё это время смотрел на неё.
— Ты… чокнутая какая-то, да? — спросил он наконец.
Тамара посмотрела на него. Подошла ближе. Она больше не боялась: если бы он мог, то уже давно сделал бы ей что-нибудь плохое. Оттолкнул бы или стукнул. Но он медлил — значит, пока что был настроен на разговор.
— Кто из нас двоих ещё чокнутый? Ты избивал её, а я… положила в урну.
Парень нахмурился, сунув руки в карманы куртки (из-за этого он стал похож на съёжившуюся от холода треуголистую букву «Ф»).
— Избивал, тоже мне… — хмыкнул он невесело. — Избивают людей. Или животных там. А я её просто ломал.
— Зачем?
— Я хотел разломать её. Расхерачить. В хлам.
— Это я уже поняла. Зачем? Почему бы просто было не выкинуть?
— А может, мне захотелось её сломать! Может, мне хорошо от этого! — бросил парень с вызовом, задрав подбородок и слегка — нос вверх.
Тамара внимательно рассмотрела этот небольшой жест. «Так вот, как это со стороны выглядит…»
— Что в этом может быть хорошего? — спросила она. Сама не до конца понимала, почему просто не развернётся и не уйдёт, оставив незнакомца со своими мыслями. Но чувствовала, что человек перед ней — не глупый, и не из тех, кого называют «гопником» или «быдлом». А если так, то в его действиях должна быть какая-то логика.
Парень подступил к ней, и Тамарина боязнь подступила вместе с ним.
— Мне её подарили, — сказал он медленно и серьёзно, — нахваливали. Говорили — классная. Дорогая. Модная, — он сжал кулаки, — так нахваливали, что тошно стало… Пусть подавятся! В мусорке теперь эта сраная… — он не договорил, из-за чего-то распалившись.
Тамара внимательно смотрела на него слегка снизу вверх — потому что он был чуть выше неё.
— А недавно мне книгу подарили. «Дети капитана Гранта»… В детстве зачитывался, — говорил он ей негромко и с тихой злостью. — Папина жена прознала откуда-то… Подарила с иллюстрациями. С дорогой обложкой. Сука! С обложкой! Сжёг к чертям. Потом понял, что так… — он выдохнул, — …так даже лучше.
«Папина жена…» — подумала Тамара. Парень замолчал, поэтому она спросила:
— Тебе не жалко её было? Книжка же…
— Конечно жалко, ты о чём! Просто до жопы. Хорошая же книжка. Кто ж эту дрянь просил… — незнакомец запнулся на полуслове, кажется, сообразив, что ляпнул лишнего. Поняла это и Тамара, но она была не против. У неё и в мыслях не было смеяться над человеком, который по случайности ей доверился.
— В общем… Тебе-то что? Ну сломал и сломал клавиатуру. Чего ты меня остановила-то?
Тамара секунду-другую размышляла и решила ответить честностью на честность. Если этот незнакомец случайно рассказал ей такую сокровенную вещь — ему стоило ответить тем же.
— Мне стало её жаль, — и она посмотрела незнакомцу прямо в глаза, мол — «смейся, если хочешь». Но он не засмеялся, а спросил с подозрением:
— Ты ж сказала, что тебе не нужна. Соврала?