Немото улыбнулась, заметив удивление Мейленфанта. — Здесь, в самом сердце Эдо, под десятиметровым слоем лунного реголита, растут вишневые деревья. Наши дети учатся, сидя под их ветвями. Возможно придется еще довольно долго ждать пока начнется ичи-бузаки — первое цветение вишен.
Мейленфант не заметил здесь присутствия людей европейской внешности. Большинство японцев вежливо кивали ему головой. Многие из них должно быть знали Немото, ведь существование Эдо поддерживали всего лишь несколько сотен его обитателей. Однако, никто из них не вступал с ней в разговор. Это только усилило производимое Немото впечатление отшельницы и довольно экстравагантной личности.
Проходя мимо одной группы людей, он услышал как какой-то мужчина шепнул: «О, гайджин-кусаи.»
Гайджин-кусаи — запах чужака. Затем раздался смех.
Мейленфант переночевал в помещении, которое могло бы сойти за райокан — гостиницу. Его номер оказался крошечной комнаткой. Однако, несмотря на суровую простоту стен из оплавленного реголита, интерьер номера был выполнен в японском стиле. На полу лежала уже изношенная и отполированная прикосновениями прежних постояльцев татами — циновка из рисовой соломы. В глубине токонама — высеченной в камне ниши, стоял изящный блок передачи сетевых данных. Следуя традиции, хозяева повесили картину, на которой резкими мазками кисти была изображена сидящая на травинке стрекоза. Кроме того, они оставили небольшой букетик в традициях икебаны. Цветы выглядели как живые.
На стене, под прозрачным пластиком были закреплены листья цветущей вишни. Его очаровал великолепный контраст бледно-розового, живого цвета с безжизненным серым цветом лунного камня. Ничего подобного он прежде не видел.
В этой крошечной комнатке он ясно различал шумовой фон — низкое и глубокое дыхание искусственных легких колонии, которое пробивалось сюда сквозь толщу реголита. Было такое впечатление, словно он находится во чреве какого-то огромного корабля, например подводной лодки. Мейленфант с тоской вспомнил свой кабинет, яркое солнце Айовы, письменный стол, необходимые для работы принадлежности.
Эдо жил по токийскому времени и оказавшись здесь, на Луне, Мейленфант страдал от перемены часовых поясов. Спал он беспокойно.
Перед глазами стояли ряды лиц.
— Каким образом мы должны колонизировать Галактику? На самом деле это чисто экономический вопрос.
Над головой Мейленфанта проецировалось виртуальное изображение, свет которого отражался от складчатых деревянных стен помещения, служившего маленьким зрительным залом.
Мейленфант обвел взглядом лица японцев, которые в насыщенной коричневатыми тонами полутьме, напоминали сверкающие монеты. Они показались ему какими-то далекими и нереальными. Многие из присутствующих были администраторами НАСДА, но судя по всему, здесь не было никого из высших руководителей компании Нишизаки, которые формально, являлись спонсорами его поездки.
Виртуальная картинка представляла собой простую схему звездного неба, с хаотически разбросанными по нему светилами. Одно из них мерцало — это было Солнце.
— Мы запустим автоматические зонды, — заявил Мейленфант и от игрушечного Солнца разлетелись в разные стороны маленькие светлячки. — Для этого можно использовать ионную тягу, солнечный парус или силы гравитации — все это вполне реально. Первая волна будет распространяться медленно, не превышая достигнутых нами пределов скорости. Но это не имеет значения. Во всяком случае в долгосрочной перспективе.
— Эти зонды будут самовоспроизводиться, по существу они станут машинами фон Нойманна. Универсальными конструкторами. Вслед за ними могут полететь и люди. Они воспользуются звездолетами, на которых одно поколение будет сменяться другим. Однако, дешевле было бы воспроизводить людей прямо на месте, для этого зонды могли бы воспользоваться синтезом клеток и технологиями искусственного воспроизводства.
Он обвел взглядом аудиторию.
— Вы хотите знать сможем ли мы построить такие автоматические устройства? Пока еще нет. Впрочем, ваша компания Кашивазаки Электрик уже располагает устройством, которое отчасти можно считать прототипом.
Эти слова были восприняты с большим интересом и некоторым самодовольством.
Поскольку далее его виртуальный сюжет развивался вполне самостоятельно и не требовал пояснений, Мейленфант перевел взгляд на окружающие деревянные стены, мерцавшие под лучами падавшего на них света. Это было замечательное место — самое крупное строение во всем Эдо. Оно служило центром общественной жизни колонии, муниципалитетом и демонстрационным залом размером с десятиэтажное здание.
Однако, на самом деле это было дерево — разновидность дуба. В условиях слабой лунной гравитации дубы могли достичь высоты двухсот метров, но рост этого дерева был направлен вширь. Изнутри этот дуб был заполнен множеством выдолбленных полостей, которые делили его внутреннее пространство на части. Деревянные стены этого помещения были гладко отполированы и их естественное однообразие нарушали только технологические вкрапления: осветительные приборы, воздушные вентиляторы, проекторы виртуального изображения. Воздух здесь был свежим и влажным, и казалось, что он получен естественным путем.
Японцы утверждали, что в отличие от старой части Эдо, со всеми ее неуклюжими тоннелями, эта конструкция принадлежит будущему Луны. Живой Луны. Так какого же черта прилетел сюда, на Луну этот американец, который читает снисходительным японцам лекцию о колонизации космоса? Ведь они уже это делают, терпеливо и не останавливаясь на достигнутом.
Не останавливаясь на достингнутом — вот в чем суть. Даже эти лунные колонисты не могли себе представить, что-либо выходящее за рамки их текущих проектов. Они могли заглянуть еще на несколько лет вперед, представить себе, что произойдет до конца их жизни. Но им не дано было увидеть куда все это может привести. Но для Мейленфанта эта отдаленная перспектива была смыслом жизни.
Возможно, что Немото и ее странная наука помогут ему составить самый первый маршрут.
Между тем, маленькие изображения зондов уже достигли звезд, в направлении которых они двигались.
— Суть нашей стратегии, — снова заговорил он, — заключается в предположении, что звездная система, которую мы намерены освоить является необитаемой. Исходя из этого, мы можем составить программу интенсивной и разрушительной эксплуатации ресурсов этой системы, выполняя которую, наш зонд будет действовать без всяких ограничений. Для каких-либо других целей эти ресурсы бесполезны, а значит с экономической точки зрения мы в праве ими воспользоваться. И вот таким образом мы колонизуем системы и начнем строительство.
Тем временем, за пределы звездных систем уже освоенных первой волной, устремилось еще большее количество зондов. Развивая значительно большую скорость, чем корабли первой волны, они понеслись к новым системам. Так повторялось снова и снова. При этом, всякий раз появлялось все большее количество новых зондов, которые улетали все дальше и дальше. Стремительно расширялось пространство, охваченное зондами. Внешне это было похоже на заполнение вакуума газом.
— Требуется лишь начать этот процесс, а затем он переходит на самоуправление и самообеспечение, — заметил Мейленфант. — Мы считаем, что если действовать подобным образом, то для полной колонизации Галактики нам потребуется от десяти до ста миллионов лет. Мы должны вложить средства лишь в строительство зондов первого поколения. Таким образом, в реальном исчислении, стоимость колонизации Галактики обойдется дешевле, чем наша программа «Апполон,» осуществлявшаяся пятьдесят лет назад.
Теперь его зонды проникали в спиральные рукава Галактики, двигались по ее узким тропинкам, вдоль которых было рассыпано множество звезд. Его японская аудитория вежливо наблюдала за этими манипуляциями.