— Шахта идет под крутым углом, а туннель сточных вод, с которым она соединяется, находится пятьюдесятью футами ниже. Съезжать, однако, будет не больно, — сказала Клататол. — Мы воспользуемся этим путем, если не получится выбраться другими, которые находятся поблизости. Если пройти по этой шахте до конца, то сорвешься в туннель, полный сточных вод. Он почти вертикально уходит в реку и кончается где-то под водой. И если не погибнешь и всплывешь в реке, то тебя поймают расположенные там патрульные лодки розоволиких.
Клататол объяснила им технику спуска. Они уселись и поехали вниз по трубе, тормозя руками и ногами. Проехав две трети пути вниз — или им так показалось, — они остановились. Здесь они полезли через отверстие в неизвестную властям шахту, выдолбленную несколькими поколениями преступников. Она вела наверх, в сеть, находившуюся над тем уровнем, с которого они только что бежали.
Клататол объяснила, что необходимо добраться до места, где они могли вступить в другую большую трубу для сточных вод. Эта труба, однако, была сухой, потому что тридцать лет назад ее замуровала — с превеликим трудом и потерей нескольких жизней — большая шайка уголовников. Поток наверху отвели в два сточных туннеля. Сухая труба уходила ниже уровня воды. Неподалеку от нее находилась шахта, которая шла горизонтально к подводному выходу, отверстие находилось далеко от стоков, охраняемых розоволикими. Выход располагался неподалеку от причалов, где стояли речные торговые суда. Чтобы добраться до судов, им придется проплыть милю по широкой реке.
Тремя улицами выше, по-прежнему внутри горы, отряд вышел к горизонтальной шахте, открывшей им путь к бегству, а сухой туннель шел под наклоном, составляя угол в пятьдесят пять градусов.
Кикаха так и не выяснил, что произошло. Он не думал, что тевтоны могли узнать, где скрываются беглецы. Должно быть, несколько поисковых партий отправились наобум, в разные районы, и эта случайно оказалась в нужном месте и увидела свою добычу прежде, чем ее заметили преследуемые.
Внезапно вспыхнули огни, послышались крики, вопли, что-то с глухим стуком билось в тела. Несколько тишкетмоаков рухнули, а затем Клататол впереди Кикахи упала навзничь. В тусклом свете валявшегося перед ним фонаря он увидел ее синевато-черную в неверном освещении кожу, отвисшую челюсть, скошенные в вечность глаза и торчавшую над правым ухом арбалетную стрелу. Кровь обильно залила иссиня-черные волосы, ухо и шею.
Кикаха переполз через тело любовницы, онемев от потрясения, вызванного внезапным нападением, и ожидания следующей стрелы. Он юркнул в туннель, казавшийся свободным от врагов. Позади него в темноте послышалось тяжелое дыхание. Анана подала голос и назвалась. Она не знала, что случилось с другими Властелинами.
Они ползли и шли гусиным шагом, пока не заболели ноги и спины. Произвольно они сворачивали направо и налево без всякой системы и дважды поднимались по вертикальным шахтам. Настал момент, когда они очутились в полной темноте и тишине, и только кровь стучала у них в висках. Кажется, они обогнали гончих.
Отдохнув, они направились вверх. Необходимо было выждать, пока ночь не скроет их передвижение на поверхности. И сделать это оказалось трудно. Хотя они устали и пытались уснуть, но без конца пробуждались — словно прыгая с трамплина высоко в воздух, выпадали из бессознательного состояния в ужасную действительность. Они понимали, что это глупо, но все равно не могли уснуть и забыться, как не могли и бодрствовать.
Наконец ночь заглянула в отверстие шахты, выходившей на поверхность горы. Они полезли наружу, внизу сновали конные и пешие патрули и раздавались их голоса. Подождав, когда всадники исчезнут в темноте, они полезли через валы вверх по склону и так добрались до следующей улицы.
Нижние районы города ярко освещались факелами. Солдаты и полиция основательно прочесывали нижние уровни. Когда беглецы поднялись выше, кольцо солдат стало плотнее, потому что уменьшалась зона поиска. Повсюду шныряли поисковые партии, которые осуществляли проверку на месте.
— Если тебя полагалось взять живым, то почему они в нас стреляли? — спросила Анана. — Они не могли достаточно хорошо видеть нас, чтобы различить цели.