Кикаха, наблюдая за клином, образованным флангом огромной колонны животных и ее фронтом — почти квадратным, — увидел, что отряд мог проскочить перед стадом. Скорость и удача означала спасение по другую сторону стада, а промедление — смерть под копытами мчавшихся бизонов. Отряд не успевал проскочить прямо перед надвигающимся стадом. Придется скакать одновременно вперед и под углом к движению животных.
Сейчас все и выяснится: смогут ли лошади совершить такой рывок, не споткнется ли какой-нибудь конь, чтобы оказаться расплющенным вместе со всадником.
Он поощряюще крикнул Анане, когда та ненадолго оглянулась, но грохот копыт, сотрясавший землю и звучавший, словно вулкан, готовый взорваться, разорвал его выкрик в клочки.
Рев, запах животных и пыль пугали Кикаху. И в то же время он испытывал возбуждение. События совершенно неожиданно оказались такими крупномасштабными, а скачка такой прекрасной с призом в виде смерти или неожиданного спасения, что он почувствовал себя чуть ли не богом. Именно в миг такой близкой и вероятной смерти он почувствовал себя бессмертным.
Это состояние быстро прошло, но пока оно продолжалось, Кикаха знал, что переживает мистическое состояние.
Со стороны, наверное, показалось, будто он пошел на столкновение с ближайшим углом стада, образованным флангом и фронтом. Теперь он мог разглядеть лохматые коричневые бока гигантских бизонов, горбы, вздымавшиеся, словно скачущие с волны на волну бурые дельфины, темно-коричневые лбы, массивные, опущенные, истекающие слюной черные морды, ноги, работавшие столь быстро, что почти сталкивались; пену, срывавшуюся с открытых зубастых ртов на густую лохматую шерсть на груди и верхней части ног. Сперва Кикаха не слышал ничего, кроме этого грохота, настолько мощного, что ему на секунду показалось, будто прерия сейчас расколется под копытами и из-под земли вырвется огонь и дым.
Он почувствовал запах миллиона бизонов, зверей, вымерших на земле десять тысяч лет назад, чудовищ с рогами в десять футов, мокрых от неуклонного движения и разрывавших ему сердце мощью своего бега.
Он ощущал и острый запах своего коня.
— Хайя! — заорал Кикаха.
Он обернулся к полуконям, жалея, что руки у него связаны и нет оружия, чтобы погрозить им. Он не услышал собственного вызывающего крика, но надеялся, что полукони увидят его открытый рот и ухмылку и поймут, что он насмехается над ними.
К тому времени кентавры оказались в ста пятидесяти ярдах от своей добычи. Они прилагали лихорадочные усилия догнать врагов, их огромные широкоскулые лица искажались от усилий, словно от мучительной боли.
Они не могли приблизиться достаточно быстро и знали это. К тому времени, когда их дичь пронесется под углом перед правым плечом стада, они будут примерно в пятидесяти ярдах позади, а когда достигнут фронта стада, их дичь ускачет слишком далеко вперед, их же самих настигнут бизоны, и прежде чем кентавры смогут добраться до другой стороны стада, они падут под ударами нависших лбов, изогнутых рогов и режущих копыт.
Несмотря на это, полукони продолжали погоню. Один необстрелянный юнец в налобной повязке, не имевший пока скальпа или пера, сумел опередить других. Он вырвался вперед с такой быстротой, что у Кикахи расширились глаза. Никогда прежде ему не доводилось встречать такого резвого кентавра, а он повидал многих. Юнец все скакал и скакал с лицом, так искаженным невероятными усилиями, что Кикаха не удивился бы, если бы порвались мускулы его лица.
Рука полуконя ушла назад, а затем вперед, и пика полетела над ним, снижаясь по дуге. Кикаха вдруг понял, что может случиться почти невероятное.
Пике предстояло угодить в круп или в ноги его жеребца. И она снижалась по кривой, перелетая через скакавших позади тишкетмоакских солдат. Кикаха дернул поводья, направляя жеребца влево, но тот лишь повернул голову вбок и замедлил бег. Затем Кикаха почувствовал легкий толчок и понял, что пика воткнулась в тело. Конь перевернулся, передние ноги его подкосились. А задние все еще мчались, и круп взлетел в воздух. Шея жеребца прогнулась перед Кикахой, и он вылетел из седла.
Кикаха не знал, как это получилось. Кто-то внутри него взял управление на себя, как бывало и раньше, и он не упал и не заскользил по земле. Он приземлился на ноги и побежал во весь опор, видя слева черно-коричневую стену животных. Позади него, так близко, что он слышал это даже сквозь рев и топот стада, раздавался гром лошадиных копыт. Затем этот звук оказался повсюду вокруг него, и он не смог больше оставаться на ногах и заскользил, рухнув лицом в траву.