Хрисеида, рассматривая дикие скалы и их невероятную высоту, задрожала, но ничего не сказала. Она уже давненько перестала оглашать свои страхи.
Дело в том, что она больше не волновалась о себе, как думал Вольф, а сосредоточилась на росшей в ней жизни. Она была уверена, что беременна.
Он обнял ее одной рукой, поцеловал и сказал:
— Я хотел бы начать восхождение сейчас же, но мы должны задержаться на несколько дней, чтобы сделать приготовления. Мы не можем атаковать это чудовище без отдыха и достаточного запаса еды.
Три дня спустя, облаченные в прочную одежду из оленьей кожи, захватив с собой веревки, оружие, инструменты для восхождения и бурдюки с едой и водой, они начали подъем. Вольф нес рог в мягком кожаном мешке за спиной.
Девяносто один день понадобился им, чтобы проделать половину пути.
Чуть ли не на каждом втором шагу перед ними возникало препятствие в виде гладкой вертикальной стены, ненадежной и предательской скалы или таких хищников, как многостопая змея, встреченная ими на Тайяфайявоэде, волки с огромными лапами, горная обезьяна, топороклювы размером со страуса и маленькая, но свирепая рысь.
Когда путники перевалили через верхний край Дузвиллнавы, прошло сто восемьдесят шесть дней. Роберт и Хрисеида были уже не те, какими они отправлялись в путь, — ни физически, ни психически. Вольф весил меньше, но к своей силе прибавил выносливости и жилистости. Лицо и тело его украшали шрамы, полученные от рысей, горных обезьян и топороклювов. Его ненависть к Властелину стала еще более жгучей, ибо Хрисеида потеряла плод, прежде чем они достигли высоты в десять тысяч футов. Этого и следовало ожидать, но Роберт не мог забыть, что им бы не пришлось совершать этого восхождения, если бы не Властелин.
Хрисеида закалилась телом и духом благодаря испытаниям, выпавшим на ее долю до подъема на Дузвиллнаву. И все же их дела на этом монолите шли намного хуже, чем прежде, и она могла бы сломаться. То, что она все-таки не сломалась, подтверждало первоначальные ощущения Вольфа: она создана из прочной ткани. Расслабляющее воздействие тысячелетней растительной жизни в Саду было сброшено, как старая кожа. Хрисеида, покорившая этот монолит, походила на женщину, привыкшую к жесткой и требовательной жизни древних эгейцев. Только она стала намного мудрее.
Вольф подождал несколько дней, отдыхая, охотясь, ремонтируя луки и изготовляя новые стрелы. Он не переставал высматривать орлицу. У него не было контакта ни с одной из них с тех пор, как он разговаривал с Фтией в разрушенном городе у реки Гузирит. Но зеленотелые желтоголовые птицы так и не появились, поэтому он неохотно решил вступить в джунгли. Как и в Дракландии, всю грань окружал пояс джунглей шириной в тысячу миль.
Внутри этого пояса находилась земля Атлантиды. Она, включая монолит в центре, покрывала площадь, превышавшую Германию и Францию, вместе взятые. Вольф поискал взглядом столп, на вершине которого находился дворец Властелина. Кикаха говорил, что его видно с грани, хотя он намного уже, чем любой из других монолитов. Роберт видел только огромный и темный континент облаков, разрываемых и скручиваемых молниями. Идаквиззурхруз был скрыт. И Вольф не смог увидеть его, ни поднимаясь на высокий холм, ни забираясь на громадное дерево. Неделю спустя грозовые облака продолжали окутывать каменный столп. Это обеспокоило его, так как он не видел такой грозы за все три с половиной года, что пробыл на этой планете.
Прошло пятнадцать дней. На шестнадцатый они нашли на узкой, заполненной зеленью тропе обезглавленный труп. В ярде от него в кустах валялась покрытая тюрбаном голова хамшема.
— Абиру также мог пойти по следу гворлов, — сказал Роберт. — Наверное, гворлы прихватили его камни, покинув замок фон Элгерса, или, что более вероятно, он думает, что у них есть рог.
Через полторы мили они наткнулись на другого хамшема, с распоротым животом, но еще живого. Вольф попытался получить от него какие-нибудь сведения, однако тот уже слишком далеко ушел в потусторонний мир. Вольф избавил его от мук, заметив, что Хрисеида даже не отвернулась, когда он это делал.