Несмотря на это происшествие и полученную им новую фору, он все-таки едва поспел с безопасному входу всего на несколько футов опередив Подаргу.
Затем он обернулся и ударил ее мечом, но она отскочила назад, хлопая крыльями и визжа на него.
Рот ее был окровавлен, а глаза расширены безумным гневом. Кровь текла из большого пореза на боку, как раз под правой грудью. Во время столкновения или последней свалки ее ранило когтем.
Кикаха, видя, что за ней следуют только три орлицы, да и те еще на значительном расстоянии от них, выбежал из дверей и поднял меч. Подарга была настолько поражена этим, что к ней в какой-то миг вернулся рассудок. Она резко повернулась, подпрыгнула и забила крыльями. Он оказался поблизости от нее, и его меч свистнул, отрубив несколько хвостовых перьев. Затем Кикаха упал наземь и вынужден был снова укрыться в дверях.
Теперь уже орлицы пытались добраться до него.
Он легко ранил двух и они отступили.
Подарга остановилась и спланировала к ним. Кикаха пробежал по большому коридору и через громадное помещение со множеством покрытой искусной резьбой столов и стульев. Он пересек помещение, пронесся по другому коридору, через большой двор и — как раз вовремя — в другое здание. В дверях только что покинутого им здания появилась орлица, а из-за угла выскочила гарпия с другой орлицей. Как он и ожидал, на него набросились бы с тыла, если бы он оставался стоять в первоначальном дверном проеме.
Он подбежал к комнате, имевшей, как он знал, только один вход, и заколебался. Следует ли ему занять позицию здесь или попробовать подземные шахты? Он мог скрыться в темных лабиринтах. С другой стороны, орлицы могут учуять его, где бы он не спрятался. А в шахтах водились существа не менее смертельные, чем орлицы, и куда более неприятные. Их существование было его идеей, а Вольф создал их и поселил там.
Раздался вопль. Кикаха прыгнул через дверь и повернулся защищать ее. Решение приняли за него. У него не осталось иного выбора, кроме как добраться до шахт.
Кикаха больше не останавливался, и размышляя продолжая идти. Покуда он был свободен в передвижении, он чувствовал, что сумеет перехитрить своих преследователей и победить. Но теперь он оказался в ловушке и не знал как победить орлиц. Это, разумеется, не означало, что он сдался. Подарга оказалась бы в той же ловушке, что и он. Она понятия не имела, как выбраться с луны обратно на планету, а он имел. Можно будет поторговаться, если ему придется заключить с ней сделку. В то же время он посмотрит, как будут развиваться события.
Помещение было большое и сделано из мрамора.
В нем покачивалась на большой золотой цепи, свисавшей с центра потолка, хитро сработанная кровать из золота и серебра.
Стены украшали рисунки ярких цветов, изображавшие светлокожих, хорошо сложенных людей с красивыми лицами, в громоздких плащах и со множеством украшений из металла и драгоценных камней. Мужчины были безбородыми, и оба пола отличались прекрасными длинными желтыми или бронзовыми волосами. Они играли в разные игры.
Сквозь окна некоторых нарисованных зданий виднелось нарисованное голубое море.
Фрески писал сам Вольф, обладавший талантом художника. Но вдохновил его на это, Кикаха, который фактически вдохновил его на все, имевшееся на луне, за исключением самого лунного шара.
Вскоре после того, как они отбили дворец, и Вольф утвердился в качестве Господа, он напомнил Кикахе, что тот давным-давно не бывал на луне. Кикаху это заинтриговало и он настоял на том, чтобы они посетили ее. Вольф сказал, что там не на что смотреть, кроме травянистых равнин, немногочисленных холмов и небольших гор. Тем не менее, они отправились туда на пикник, пройдя через одни из врат.
Хрисенда, большеглазая, тигроволосая дриада — жена Вольфа, приготовила полную корзину закусок и выпивки, словно она была земной американской домохозяйкой, готовившейся к прогулке в парк на краю городка. Однако они прихватили с собой оружие и несколько талосов, полубелковых роботов, выглядевших, словно рыцари в доспехах. Даже там Господь не мог абсолютно расслабиться. Ему требовалось всегда быть настороже на случай нападения другого Господа.
Они неплохо провели там время. Кикаха указал, что тут есть больше чем на что посмотреть, чем говорил Вольф. Тут имелось славное и пугающее зрелище висевшей в небе планеты. Ради одного этого следовало предпринять путешествие. И потом, здесь можно было позабавиться, прыгая, как кузнечик.
К концу дня, когда он сделался полупьян от вина, с которым на Земле так и не выпало счастья познакомиться, у него возникла небольшая идея, названная им «Проект Барсум». Они с Вольфом болтали о Земле и о некоторых книгах, которые любили читать.
Кикаха признался, что когда он был Полом Янусом Финнеганом и жил на ферме возле городка Терри-Хот, штат Индиана, то он любил произведения Эдгара Раиса Бэрроуза.
Особенно он любил Тарзана, Дэвида Иннеса и Джона Картера и не мог сказать, что предпочитает одного другим. Наверное, он лишь чуточку больше любил Джона Картера.
И вот тут он сел так внезапно, что пролил содержимое бокала и воскликнул:
— Есть! Барсум! Ты говорил, что эта луна размером с Марс, верно? И в твоих лабораториях все еще имеется громадный потенциал для биологических чудес, не так ли? Как насчет создания Барсума?
Он так развеселился, что подпрыгнул высоко в воздух, но не сумел точно направить себя и поэтому приземлился прямо на закуску. К счастью, они уже почти все съели. Кикаха вымазался в еде и вине, но был настолько полон ликования, что не заметил этого.
Вольф терпеливо выслушал, улыбаясь, но его ответ отрезвил Кикаху:
— Я мог бы сделать разумную копию Барсума, — признался он, — и нахожу твое желание быть Джоном Картером довольно забавным. Но я отказываюсь теперь играть роль бога с разумными существами.
Кикаха уговаривал его, хотя и не очень долго.
Вольф был человеком таких твердых мнений, какого он никогда не встречал. Кикаха тоже был упрям, но спорить с Вольфом, когда тот уже принял решение, было все равно, что пытаться точить гранит, стряхивая воду на камень с концов пальцев.
Вольф, однако, сказал, что посадит на луне быстрорастущую растительность, похожую на мох.
Она скоро вытеснит зеленую траву и покроет луну от ледяной шапки на северном полюсе до ледяной шапки на южном.
Он сделает и больше, поскольку не хочет разочаровывать Кикаху просто ради каприза. Проект заинтересовал его. Он сработает в своих лабораториях тотов, бантов и других барсумских животных. Кикаха, однако, должен понимать, что это займет немало времени, и результаты могут отличаться от его спецификации.
Он даже попробует создать Древо Жизни и построит несколько разрушенных городов и проложит каналы.
Но он не будет создавать зеленых тарков, красных, желтых, черных и белых барсумцев. Как Джадавин он бы не поколебался, но как Вольф он не может.
Помимо его отказа играть роль Бога, научно-технические проблемы и труды, связанные с созданием на пустом месте целых народов и культур, были огромными, только для начала проекта потребовалось бы свыше ста земных лет.
Понимает ли, например, Кикаха сложности марсианских яиц? Конечно, когда их откладывали, они были невелики, вероятно не крупнее футбольного мяча, а возможно, и меньше, поскольку Бэрроуз никогда не описывал их размеры, когда их только что снесла самка. Их полагалось помещать в инкубаторы под лучи солнца. Через пять лет проклевывался детеныш. Но за это время яйца вырастали, примерно, до двух с половиной футов в длину — по крайней мере, яйца зеленых марсиан, хотя можно предположить, что они крупнее, чем у марсиан человеческого типа.
Где яйца брали энергию для роста? Если энергия доставалась от желтка, то эмбрион вообще не развился бы. Яйцо являлось замкнутой на себя системой, оно долгий период не получало пищу от матери, как эмбрион через пуповину. Подразумевалось что яйца получали энергию, поглощая солнечные лучи. Теоретически они могли это сделать, но приобретенная этим способом энергия будет очень невелика, учитывая малую приемную площадь яйца.