— Об этом мы сейчас поговорим. Но сначала я докажу тебе, что я не Рыжий Орк: он никогда бы такого не сделал. Смотри!
На стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.
— Шагай через врата в мою комнату!
Кикаха, хотя и обуреваемый сомнениями, перед таким приглашением устоять не смог. Он шагнул сквозь мерцание и очутился в просторной, по–спартански обставленной комнате. На стенах висели полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. С потолка на цепях свисала старинная кровать. У противоположной стены стоял длинный стол.
Кумас — если это и правда был Кумас — стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближнем к Кикахе.
Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони:
— Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И я не стану возражать, если ты возьмешь его. Надеюсь, тем самым я смогу доказать, насколько велико мое доверие к тебе. Оружие заряжено и готово к стрельбе.
Придвинувшись на всякий случай поближе к лучемету, Кикаха ответил:
— В этом нет необходимости — по крайней мере, пока. Где Анана?
Кумас повернулся спиной к Кикахе и лицом к голой стене над столом.
— Шешму! — проговорил клон, что по–тоански значило «откройся».
Часть стены превратилась в экран, и на нем появилась Анана, купающаяся вместе с другими женщинами в большом пруду. Они плескались в воде и веселились от души. Кикаха отчетливо слышал их возгласы, визги и щебетание.
Кумас произнес еще одно слово, и звук стал потише.
— Как видишь, она вполне счастлива. Мой отец наплел ей, что спас ее от Ядавина, когда тот вторгся во вселенную ее родителей, и она поверила каждому слову. Она считает, что ей всего восемнадцать лет, и по–настоящему любит моего отца.
Грудь Кикахи на мгновение снова наполнилась кипящим свинцом.
— Анана! — пробормотал он и добавил: — Что будет, когда она узнает правду? Со временем ей непременно бросятся в глаза несоответствия в его рассказе. Как сможет он помешать ей прочесть исторические хроники или услышать случайно оброненную кем–то фразу, противоречащую его словам?
Кумас поглядел на него с любопытством.
— Я думал, ты в первую очередь заинтересуешься тем, как нам избавиться от моего отца, — сказал он. — Но тебя, похоже, больше волнует Анана. Ты, наверное, действительно любишь ее.
— И без всяких «наверное». Но полюбит ли она меня когда–нибудь?
— Поживем — увидим, — резко ответил Кумас. — А сейчас лучше займемся более важной задачей. Если мы не справимся с ней, у вас с Ананой вообще не будет никакого будущего. Как, впрочем, и у меня.
— Согласен. Хотя мне очень трудно удержаться и не броситься к ней.
Очень трудно. Но ты прав. Пускай пребывает в счастливом неведении до тех пор, пока мы не откроем ей глаза.
Они сели за стол. Кикаха вкратце рассказал тоану свою историю. Когда он упомянул о том, что Рыжий Орк собирается дезинтегрировать вселенные и начать все сначала, сотворив себе новую, Кумас заметно побледнел и задрожал.
— Этого я естественно, не знал, — проговорил тоан. — Отец рассказал о своих планах тебе одному, поскольку был уверен, что ты не сможешь проболтаться.
— Оставим эту тему на потом, — предложил Кикаха. — Кстати, сколько твоих братьев осталось в живых?
— Вместе со мной — четверо, если только ты и вправду не убил Авессалоса.
— Ну конечно, убил.
— Тогда, значит, трое. Всего нас было девять. Теперь остались Ашателон, Вематол и я. Братья настойчиво рвутся сопровождать нас в Пещерный мир. Они хотят принять участие в убийстве отца.
— Чем дальше, тем занятнее, — пробормотал Кикаха. Но думал он о том, что не может доверять ни одному из клонов, хотя Кумас, похоже, отличался от прочих. Не исключено, что Рыжий Орк побаловался какими–нибудь генетическими экспериментами. Или же влияние окружающей среды оказалось более сильным, нежели предполагал властитель. В любом случае придется держать ухо востро, хотя братья вряд ли нападут на Кикаху, пока Рыжий Орк будет жив. Они боятся отца и нуждаются в лидере, который не ведает страха. И лишь потом, как шакалы, помогавшие льву на охоте, они могут наброситься на Кикаху.
— По крайней мере четверых моих братьев отец сам послал на верную смерть, — продолжал между тем Кумас. — Кентрита, например, он отправил в мир Хрууза с бомбой в рюкзаке, о чем мой брат даже не подозревал. Да и мы ничего не заподозрили, пока отец сам не рассказал. Он просто помирал при этом со смеху. Казалось бы, натерпевшись от собственного папаши, он мог бы относиться к нам получше. Да где там! Лос, похоже, так исковеркал его душу, что он получает особое наслаждение, измываясь над собственными сыновьями. Порой мне чудится, будто он сотворил нас, чтобы терзать себя самого.
— Как это? — спросил Кикаха.
— Он ненавидит себя, в этом не может быть никаких сомнений. Наказывая нас, он наказывает самого себя. Тебе это кажется слишком надуманным?
— Да нет, все может быть. Но я не уверен. Так или иначе, для нас это ничего не меняет. Ты проверил свою комнату? Здесь нет подслушивающих устройств?
— Конечно, проверил. В общем, нас осталось трое. Ашателон и Вематол — люди действия. Как раз такими и хотел нас видеть отец. Я разочаровал его своей пассивностью. Он не может понять, в чем дело: как–никак, я же его генетический двойник! Почему тогда у меня совсем другой характер? Он пытался найти объяснение, но…
— Мы обсудим это потом, — прервал его Кикаха. — Но если мы не остановим твоего отца — а остановить его способна только смерть, — этого «потом» у нас может и не быть.
— Ладно. Сейчас он на Пещерной планете, если только не солгал мне. Я никогда не знаю, когда он лжет, а когда говорит правду. Там он, должно быть, пробудет довольно долго. Оживить умирающий мир — дело не простое. Логичнее всего было бы напасть на него именно там. Но сначала, если это возможно, надо задраить все тамошние врата, за исключением тех, через которые мы войдем. Ты согласен?
Кикаха кивнул. Но, слушая Кумаса, он не мог удержаться от мыслей об Анане. А вдруг она больше никогда не полюбит его? И тут в голове молнией мелькнула идея. Если все выйдет, как он задумал, Анану можно будет настроить против Рыжего Орка.
— Кумас! — взволнованно воскликнул он. — Послушай! Мы обставим твоего папашу! Во всяком случае, в том, что касается Ананы. Он считает, что предусмотрел все до мелочей, но такого он предвидеть не мог. По крайней мере, я надеюсь. Вот что мы с тобой сделаем перед уходом…
Через час Кумас вышел из комнаты и направился к Анане. Кикаха наблюдал за ними, не отрывая от экрана глаз. К тому времени Анана уже закончила купание и надела зеленое полупрозрачное платье, а волосы собрала в тяжелый узел. Она сидела на скамейке в усаженном цветами саду и читала, глядя на маленький видеоэкран. Когда Кумас подошел к ней, Анана подняла голову. Он протянул ей кубик, который подготовил вместе с Кикахой, что–то сказал и ушел. Анана, нахмурившись, сжала кубик в руке.
Как только Кумас вошел в комнату, Кикаха выключил экран.
— Думаешь, она посмотрит? — спросил он. Кумас пожал плечами:
— А ты бы удержался?
— Это зависит от того, заставил ли он ее пообещать, что она не станет слушать никаких порочащих его сведений.
Если заставил, может, она и не станет смотреть. Но я готов поспорить, что синдром Синей Бороды возьмет верх. Она бросит кубик в щель и включит экран. Я очень на это надеюсь.
— Синдром Синей Бороды?
Кикаха рассмеялся:
— Синяя Борода — это злодей из старинной народной сказки. Он часто женился и убивал своих жен, а потом развешивал их для просушки в запертой комнате. Но ему пришлось уехать из дома, и он отдал своей последней жене ключ, открывающий все двери в замке, строго–настрого запретив ей совать свой нос в ту единственную комнату.
Само собой, любопытство пересилило долг послушания супругу. После недолгой борьбы с искушением женщина поддалась ему и отперла запретную комнату, где бывшие жены висели на крюках. Бедняжка, естественно, пришла в ужас, поведала обо всем властям, и Синей Бороде пришел конец.