— Мы несколько дней развлекаем нашего хамшемского гостя. Он подарил нам неожиданное богатство, и мы немного потратили его, отмечая сие чудесное событие.
Барон повернулся, чтобы представить Абиру, но сделал это так быстро, что чуть не упал. Хамшем поднялся и отвесил поклон. Его черные глаза полоснули по незнакомцам, как лезвие меча; улыбка вышла широкой, но неживой. В отличие от других он выглядел абсолютно трезвым. Трое спутников заняли предложенные им места вблизи торговцев рабами. Те, кто сидел здесь раньше, немного перебрали и уже обрели покой под столом. Вольф заметил, что Абиру просто не терпится пообщаться с ними.
— Если вы действительно хотите устроиться на службу к богатому человеку, то я именно тот, кто вам нужен. За деньги барон обещал проводить меня в вглубь страны, но мне могут понадобиться верные мечи. Дорога к моей цели длинна и трудна и сопряжена со многими опасностями.
— И куда же вы держите путь? — спросил Кикаха.
Глядя на него со стороны, никто бы не подумал, что он проявляет к Абиру более чем праздный интерес, поскольку в это время фон Хорстманн с восторгом разглядывал белокурую красавицу, которая скромно сидела напротив.
— Здесь нет никакого секрета, — ответил Абиру. — Говорят, что владыка Кранзелькрахта очень странный человек; а еще говорят, что он богаче самого гроссмаршала Тевтонии.
— Я могу это подтвердить, — заметил Кикаха. — Мне однажды довелось бывать у него и видеть его сокровища. Говорят, много лет назад он дерзнул вызвать недовольство Властителя и поднялся по высокой горе на ярус Атлантиды. Там он ограбил сокровищницу великого Радаманта и унес с собой целый мешок драгоценных камней. С тех пор Кранзелькрахт еще больше увеличил свое богатство, завоевав несколько соседних государств. Ходят слухи, что гроссмаршал обеспокоен этим и объявил его еретиком. Но будь это так, разве Властитель не поразил бы его давным-давно своей молнией?
Абиру склонил голову и коснулся лба кончиками пальцев.
— Пути Властителя неисповедимы. И кто, кроме него, знает истину? Как бы там ни было, я везу Кранзелькрахту рабов и некоторые редкости. Я надеюсь получить огромную прибыль от моего похода, и те рыцари, которые отважатся сопровождать меня, получат немало золота — не говоря уж о славе.
Абиру отвернулся, чтобы отпить из бокала вина, и Кикаха шепнул Вольфу:
— Этот человек такой же большой лжец, как и я. Он хочет с нашей помощью добраться до Кранзелькрахта, который обитает у подножия монолита. Потом он отправит Хрисеиду и рог наверх, к атлантам, и те отвалят ему за них груды золота и алмазов — если, конечно, его замыслы не идут еще дальше, чем я в данный момент могу полагать. — Он поднял кружку и отпил добрую треть или сделал вид, что пьет. Со стуком опустив ее на стол, он тихо зашептал: — Будь я проклят, если Абиру мне незнаком! Когда я его увидел в первый раз, у меня возникло такое же странное ощущение, но в то время ситуация не позволяла задуматься над этим. А теперь я знаю, что где-то видел его раньше.
Вольф ответил, что такое вполне могло быть. Ведь сколько лиц он перевидал за свое двадцатилетнее странствие!
— Возможно, ты и прав, — пробормотал Кикаха. — Хотя не думаю, что наше с ним знакомство было таким поверхностным. У меня руки чешутся содрать его липовую бороду.
Абиру поднялся и извинился, сказав, что наступает час молитвы Властителю и его личному божеству Тартартару. После исполнения обрядов он обещал вернуться. Выслушав хамшема, фон Элгерс жестом подозвал двух ратников и приказал им сопровождать гостя до его покоев, дабы как следует обеспечить безопасность дорогого Абиру. Тот поклонился и поблагодарил хозяина за заботу. От Роберта не ускользнул смысл, стоявший за вежливыми фразами барона. Фон Элгерс не доверял хамшему, и тот об этом знал. Несмотря на свой пьяный вид, барон держал ситуацию под контролем и замечал все, что выходило за рамки привычных вещей.
— Ты прав насчет него, — сказал Кикаха. — Он бы не сидел на своем месте, если бы поворачивался к врагам спиной. Но постарайся скрыть нетерпение, Боб. Нам еще долго придется ждать. Притворись пьяным, помахай ручкой дамам — тебя посчитают гомиком, если ты этого не сделаешь. Только не уходи ни с кем из них. Мы должны оставаться на виду и, когда наступит подходящий момент, уйти все вместе.
Глава 13
Вольф немного выпил, чтобы расслабиться и избавиться от неловкости и смущения. Он даже заговорил с леди Элисон — женой барона Вензельбрихта Марча. Черноволосая, голубоглазая, величаво красивая женщина была одета в парчовое облегающее платье с таким низким вырезом, что вполне могла бы удовлетвориться тем хмелящим воздействием, которое тот оказывал на мужчин, но она ко всему прочему без конца роняла веер и не спеша поднимала его. В любое другое время Вольф с радостью пофлиртовал бы с ней, и при этом не возникло бы никаких проблем. Баронесса слышала о его победе над Фунемом Лейксфалком, и ей даже польстило бы, что великий рыцарь фон Вольфрам проявил к ней интерес. Но он мог думать лишь о Хрисеиде, которая томилась где-то в стенах этого замка. Никто не говорил о ней ни слова, а он не решался расспрашивать. И все же ему так хотелось узнать о Хрисеиде, что несколько раз вопрос едва не срывался с его языка.
Вскоре — и как раз вовремя, потому что, если бы Роберт и дальше пропускал мимо ушей смелые намеки леди Элисон, это могло бы оскорбить ее чувства — к нему на выручку пришел Кикаха. Он привел с собой барона Вензельбрихта, дав тем самым Вольфу достойный повод для ухода. Позже Кикаха признался, что с трудом оттащил мужа леди Элисон от другой женщины, и то лишь после того, как сказал, что его зовет жена. Кикаха и Вольф ушли, и отупевшему от пива барону предстояло объяснить супруге, что именно ему от нее понадобилось. А так как ни он, ни леди Элисон этого не знали, у них начался интересный, хотя и немного путаный, разговор.
Роберт жестом предложил фунему Лейксфалку присоединиться к ним. Все трое пьяной походкой побрели на поиски уборной. Но едва друзья удалились из поля зрения пирующих в зале людей, они позабыли о своих мелких нуждах и, пробежав по коридору, без помех одолели четыре лестничных пролета. Появление на пиру в доспехах или с мечом считалось оскорблением, поэтому из оружия у них были только кинжалы. Однако перед ужином Вольф успел отвязать от шторы в своих покоях длинный шнур, который предусмотрительно обмотал под рубахой вокруг талии.
— Я подслушал разговор Абиру с его помощником Рамнишем, — сказал идшский рыцарь. — Они говорили на торговом языке х'вайжум, с которым я немного знаком после путешествий в джунглях по реке Газирит. Абиру спросил Рамниша, выяснил ли тот, где фон Элгерс держит Хрисеиду. Рамниш ответил, что потратил немало золота и времени, расспрашивая слуг и часовых. Но ему удалось узнать лишь то, что она находится в восточном крыле замка. Гворлы, кстати, сидят в подземной тюрьме.
— Но почему фон Элгерс забрал Хрисеиду у Абиру? — спросил Вольф. — Разве она считается собственностью торговца?
— Возможно, у барона появились на нее свои виды, — сказал Кикаха. — Если она такая необыкновенная и прекрасная, как ты говоришь…
— Мы должны ее найти!
— Не напрягайся. Мы ее найдем. Ого! В конце коридора часовой. Пошли к нему — и притворяйся пьяным.
Часовой поднял копье, когда гости, покачиваясь, приблизились к нему. Вежливо, но непреклонно он сообщил, что они должны повернуть обратно, так как барон под страхом смерти запретил пропускать сюда посторонних.
— Вот так и надо, — ответил Роберт, едва ворочая языком.
Он начал было поворачиваться — но внезапно прыгнул к часовому и выхватил у него копье. Прежде чем испуганный караульный успел раскрыть рот, его придавили к двери и древком копья пережали ему горло. Роберт надавил на древко — глаза часового выпучились, лицо побагровело, затем начало синеть. Минуту спустя он рухнул замертво.
Идш поволок тело по коридору и втащил в боковую комнату. Возвратившись, он сказал, что спрятал труп за большим сундуком.