Взять хотя бы ту, первую командировку с Амурскими. Когда Тася только устроилась в агентство «Гермес», германисты в его штате, конечно же, уже были. И, естественно, никто из клиентов не хотел заключать крупный контракт с новоиспеченной переводчицей, едва вылупившийся из университета. А Ирина Константиновна рискнула, доверилась Тасе и дала тот, самый первый её контракт. А именно — командировку в Германию с двумя директорами чего-то там в крупной фармкомпании. С тех пор прошло пять лет, а Амурские с завидным постоянством брали на работу только Тасю.
— Да ладно тебе, — вдруг сказал Марат. — Я с ними один раз в Азербайджан ездил на какой-то фармацевтический завод. Нормальные мужики. С ними — не работа, а отдых какой-то. Не жестят, не гоняют.
— Ага. Нормальные… — себе под нос протянула Тася.
Продолжать дискуссию было бессмысленно, поэтому Тася просто коротко кивнула. Настроение испортилось совершенно.
[1]Добрый день! Меня зовут Анастасия, но вы можете звать меня Штази. (нем.) Игра слов. По-немецки сокращённое имя от Ana stasi a и аббревиатура от Ministerium für Sta ats si cherheit (Министерство госбезопасности ГДР) пишутся и звучат одинаково. Да, тайная полиция в ГДР называлась «Настенька»…
Глава 4
В офисе Тася закончила очень быстро. Всего-то и надо было — подписать бумаги и переговорить с Ириной Константиновной. После того, как все детали были улажены, и Ирина Константиновна дала Амурским отмашку, на почту Таси пришло переадресованное письмо. От Игоря Амурского. Естественно, после стольких лет совместной работы у Амурских были и номер её личного телефона, и адрес почты, и домашний адрес.
Пролистав переписку, Тася увидела подпись немецкой фармацевтической компании с их вечным «Mit freundlichen Grüße[1] ». Они эти «грюссе» впихивали, даже если сам текст письма был: «Горите в Аду». Отдельным вложением в письме болтался примерный план командировки.
Ни «здравствуйте», ни «будьте любезны». Игорь Александрович рубленными фразами велел ей ответить на письмо немцев и предоставил текст на русском. Также ей полагалось договориться о проведении переговоров в удобный для неё период. Р-р-р! Они что, принимают её за собственную секретаршу⁈
Тася, к слову сказать, видела общую секретаршу Амурских. Безукоризненно вылизанная девушка, белозубой улыбкой отражавшая свет Солнца и взмахом ресниц способная вызвать локальный ураган и тахикардию у всей местной фауны мужского пола. Эта до безобразия компетентная и приветливая особа вызвала в Тасе странную смесь уважения, зависти и неприязни.
Тася пролистала план и с интересом открыла карту на рабочем компьютере. На удивление, им предстояло покататься: лететь придется в Штутгарт, оттуда — ехать на машине до Иллертиссена, а потом, тоже своим ходом, аж до Майнца, в котором они проведут несколько дней, после чего вылетят из Франкфурта-на-Майне домой.
От Иллертиссена до Майнца ехать часов пять, не меньше! Жаль, что придётся так долго трястись в машине, но между такими небольшими городами прямого транспортного сообщения не было. Гораздо проще было закинуть сумки в багажник арендованного тарантаса и домчать по идеальным немецким автобанам без всяких ограничений скорости.
Командировка обещала быть довольно интересной. В крупных немецких городах Тася уже успела побывать. С теми же Амурскими она ездила чаще всего в Берлин и Гамбург. Сейчас же ей предстояло посмотреть небольшие города. Это было очень любопытно — настоящая немецкая глубинка, где магазины работают до шести вечера, а днём можно выпить кружку пива прямо на рабочем месте.
Но все равно командировка должна была затянуться не менее чем на неделю. Находиться так долго в обществе этих двух придурков ей не хотелось. Впрочем, размер гонорара немножко подсластил пилюлю. Тася перевела текст ответного письма на немецкий и отправила его обоим Амурским. Пусть сами решают, кому и когда это отправлять.
Девушка, сверяясь с планом, примерно прикинула, как долго они будут кататься, и отправила в фармацевтическую компанию просьбу назначить первую встречу не ранее, чем через пять дней, не забыв поставить в копию Амурских. Всё. Точка была поставлена, пути назад уже не было.
После того первого контракта Тася смогла позволить себе купить старенький Фольксваген. Машинка была с ней до сих пор. Инесса, та самая, с конём, помогала ее чинить. Она сказала, что агрегат прекрасный. Тася его обожала. Фольксваген был идеально вычищен и отлажен. Это был её личный кабинет для релаксации.
Настроение было препаршивое. Тася плюхнулась на водительское сиденье и завела машину. Был май, на улице уже стояла теплая погода, но Тася все равно полностью закрыла окна, чтобы от нее не шарахались прохожие. Как только магнитола ожила, Тася на полную мощность врубила немецкий рок и вырулила с парковки.
Ей требовалась небольшая прогулка, чтобы выветрить злость и раздражение из головы. Она ехала по третьему кольцу и подпевала вокалистке во все горло. Останавливавшиеся рядом с ней на светофорах мотоциклисты показывали ей палец вверх. Видимо, ее было слышно даже через закрытые окна.
Собственно, с немецкого рока всё и началось пятнадцать лет назад. С тех пор, как Тасины родители погибли в автокатастрофе, бездетная Валентина Львовна, сестра её отца, взяла на себя обязанности по воспитанию племянницы и выполняла их со всей ответственностью. В пятом классе Тася заболела тяжелой музыкой и слушала все подряд, но всё-таки душа её больше лежала именно к немецкому тяжеляку. Тогда она и попросила тётю перевести её в школу с изучением немецкого языка. Этот язык очаровал её жёстким и бескомпромиссным звучанием.
В тот вечер они с Тётьвалей сели за стол на кухне и два часа обстоятельно обсуждали перспективы по трудоустройству с дипломом лингвиста-германиста, Тася доказывала, Тётьваля оппонировала и была снесена жёстко выстроенной Тасиной аргументацией. Тасе было десять. Тётя быстро оформила перевод в новую школу, и Тася с головой нырнула в новые для неё дисциплины. Ей требовалось в кратчайшие сроки догнать одноклассников, изучавших немецкий с первого класса.
Тасе удалось сделать это за год. В шестом классе она добавила к школьным иностранным ещё и шведский с норвежским. А потом — и датский. Тётьваля с гордостью ходила на родительские собрания, и Тася была одним из мизерного количества детей, которые не вздрагивают, ожидая родителей из школы.
Тася была гордостью школы и никогда не устраивала ни истерик переходного возраста, ни показательных бунтов. Тётя платила ей тем же, не давя авторитетом и не контролируя её жизнь излишне строго. С тётей у них была полная идиллия. Взаимное уважение, взаимопомощь, невмешательство и ненасилие.
Тасе было не к чему придраться, у нее было хорошее детство. Тётьваля делала для неё всё. У Таси всегда была отличная еда, за полноценностью рациона тётя следила. Тася училась в очень хорошей школе, в которую тётя ее исправно возила на машине. У неё были все книги, которые ей требовались. Даже редкие. Тася всегда была прекрасна одета. Усилиями Тётьвали, вкалывавшей на трёх работах, голодные и нищие девяностые прошли для нее совершенно незаметно. Тася никогда не забывала об этом и испытывала к тёте огромную благодарность.
Тётя всецело поддержала Тасю в ее желании поступить в лингвистический и лично подвозила племянницу на вступительные, чтобы та «не перенервничала в метро перед важными экзаменами». А на Тасино восемнадцатилетие Тётьваля объявила, что в строящемся доме через полгода будет готова ее квартира. Квартира в новостройке на окраине Москвы была расположена в очень хорошем районе. Тётя именно так и сказала: «Расположение крайне важно».
Тася тогда была вне себя от счастья. Она бросилась тёте на шею и целовала её в щеки. Тётя, впервые столкнувшаяся с таким ярким проявлением эмоций, была ошарашена и неловко похлопала ее по спине. «Ну будет, будет тебе», — только и смогла она произнести.