Такое положение не могло быть не использовано преступными организациями, поскольку при дефиците имеющихся для пересадки органов преступная деятельность в этой области может принести высокие доходы. Как заявил директор Австралийского института криминологии, «не удивительно, что возник «черный» рынок… на котором человеческие органы продаются по высокой цене». Большое число бедных и бездомных лиц, в том числе детей, в городских районах, особенно в развивающихся странах, являются главными поставщиками органов, предназначенных для пересадки. По мере техническоро прогресса, который позволяет продлить срок сохранения органов после их удаления и осуществлять их транспортировку на большие расстояния, «черный» рынок этих товаров, безусловно, приобретет еще большее значение.
Одна из причин возникновения тревоги за судьбу похищенных людей объясняется подозрением в том, что их убивают в целях использования органов, полагает Овчинский. Хотя сведений о том, что людей похищали именно с этой целью, очень мало, бесспорно одно: «черный» рынок органов человеческого тела существует и приносит прибыли. Например, в Аргентине известны случаи серьезного злоупотребления процедурой трансплантации, когда у пациентов, находящихся в состоянии клинической смерти, на основании сфабрикованных сканограмм мозга, нередко удаляли роговицу глаза.
Отмечены случаи экспорта человеческих органов с использованием поддельных документов и подтвержденные случаи продажи человеческих органов из Аргентины. Бразилии, Гондураса, Мексики и Перу покупателям из Германии, Италии и Швейцарии. Несомненно, что мы живем в такое время, когда возможности для коррумпирования медицинских кругов огромны, и это положение не изменится до тех пор, пока не будут разрабатываться и внедряться на систематической основе законодательные нормы, регулирующие куплю-продажу органов человеческого тела[27].
Поэтому не могу согласиться с А. С. Овчинским, что организованную преступность можно разделить на конструктивную и деструктивную. Автор считает, что первая, занимаясь запрещенными видами деятельности, усиливая криминальный контроль над легальной экономикой и развивая различные сферы теневой экономики, иногда создает рабочие места, участвует в развитии инфраструктуры регионов. Другое дело, по мнению Овчинского, деструктивная преступность, которая извлекает доходы из разрушения экономических и социальных отношений, подрыва основ государственности, уничтожения духовных и моральных устоев общества.
Высшими формами проявления деструктивной преступности являются уголовно-политический терроризм, массовые похищения людей с целью наживы, провокации сепаратистских движений, наконец, развязывание прямых военных конфликтов[28].
Хотя организованное преступное сообщество действительно может создавать рабочие места и участвовать в развитии инфраструктуры региона, делает оно это преступным путем, попирая законы, которые регулируют создание и функционирование рабочих мест, экономическое и иное развитие региона. Дальневосточная преступная организация «Общак» вывозила подростков из неблагополучных семей в летние лагеря, где они проходили курс обучения воровскому ремеслу.
Любая преступная организация разрушает социальные отношения, центральным звеном которых является нравственность. Цапки не прибегали к политическому терроризму или к массовому похищению людей с целью наживы, не провоцировали сепаратистские конфликты и уж, конечно, не развязывали прямые военные конфликты, но нанесенный ими обществу ущерб огромен.
Коль скоро эта книга посвящена убийствам, следует отдельно рассмотреть непростой вопрос о том, ради чего эти преступления совершаются. На мой взгляд, они могут порождаться такими мотивами, как:
• месть конкурентам или «провинившимся», их наказание;
• уничтожение тех, кто отказывается сотрудничать с данной преступной организацией, в том числе представителей государственной власти и правоохранительных органов;
• уничтожение тех, кто может дать о данной организации уличающую в совершении преступления информацию;
27
Основы борьбы с организованной преступностью / под ред. В. С. Овчинского, В. Е. Эминова, Н. П. Яблокова. М., 1996. С. 43.
28