Обследованные мною в местах лишения свободы лица, осужденные за так сказать «пьяные» убийства, включая множественные, никак свои действия объяснить не смогли, сводя все к нескольким словам: «так по пьянке вышло». Они не выражали сожаления, даже если ими были убиты дети, поясняя, что этого не помнят или опять-таки «по пьянке вышло». Чтобы хоть как-то загладить свою вину (например, материально помочь родственникам погибших) они и не думали. Вообще такая позиция характерна для всех убийц, а не только для этой категории.
Думаю, что вечно пьяным убийцам нужно было убить не только для выхода своей агрессивности, они ведь убивали инстинктивно, без предварительного обдумывания и планирования, без пощады, но с жестокостью, нередко особой. Реальный мир был занавешен у них постоянным пьяным угаром, за которым они опускались к своим далеким первобытным предкам, все их потребности и интересы постепенно становились примитивными. В этой связи и убийства не воспринимались ими как нечто исключительное.
У этих преступников нет утонченной техники убийств, они не лишают жизни с помощью оружия, действующего на расстоянии, что избавляло бы от чувствительной близости того, что могло бы ужаснуть обычного человека своими последствиями. Напротив, они обычно действуют с помощью ножа или топора и вид пробитого черепа или вскрытого живота на них не действует и тем более не вызывает жалости. На них, как правило, не оказывают влияния крики жертв и мольбы о пощаде (впрочем, не только на них, но и на других убийц, особенно «множественных»), в чем они явно проигрывают животным, которые не добивают соперника, если тот показывает полную покорность и принимает определенную позу.
Опьянение не только снимает моральные запреты, но и выполняет еще одну важную функцию — способствует забыванию содеянного, вытеснению в бессознательное психотравмирующих воспоминаний и переживаний о совершенном преступлении. Реализацию этой защитной функции я наиболее часто наблюдал среди тех, кто убил своих близких: отца, мать, жену, сожительницу, детей. Не сомневаюсь, что в некоторых случаях преступники лгали, утверждая, что ничего не помнят из-за опьянения, иногда так и было. В этом убеждают не только стойкие, начиная с первого допроса, утверждения о забывании случившегося, но и то, что обвиняемые не отрицали своей вины, признавали, что убили, однако не могли вспомнить и описать очень многие важные эпизоды и детали происшествия.
Отнюдь не случайно, что чаше всего из сознания вытесняются те действия, в результате которых погибли родные и близкие, поскольку именно такие преступления прежде всего принято расценивать как наиболее безобразные. Я думаю, что даже те, которые вначале лгали, за долгие годы пребывания в местах лишения свободы и после освобождения как бы убедили себя, что им нечего вспоминать и таким образом вытеснили психотравмирующие воспоминания в невспоминаемую сферу психики. В исправительных учреждениях осужденные за множественные убийства, особенно если среди жертв были дети, тщательно избегают разговоров на тему о том, за что они осуждены, и попытки вызвать их на откровенность часто заканчиваются безрезультатно, причем я здесь имею в виду расспросы сотрудников названных учреждений и исследователей. Некоторые осужденные за такие убийства прямо просят не вспоминать содеянное ими или особенно стараются обойти молчанием детали.
Клинические обследования множественных убийц наводят меня на мысль, что в основе их крайне агрессивного поведения лежит высокая тревожность.
Тревожность всегда привлекала к себе внимание психиатров. Так, Б. В. Шостакович применительно к тормозимым психопатическим личностям (по О. В. Кербикову) писал, что им свойственна постоянная, ничем не обоснованная тревожность, ожидание надвигающейся беды, тяжелые предчувствия. Эти люди уверены в своей неприспособленности к существованию в обществе. Они считают себя внешне непривлекательными, некрасивыми, вызывающими у других неприязненное отношение. Поэтому нередко держатся перед знакомыми приниженно, считают их лучше и выше себя. Постоянно волнуются из-за взаимоотношений с окружающими, опасаясь критики в свой адрес. Им чрезвычайно сложно общаться с другими людьми без уверенности, что к ним отнесутся с уважением, примут как равных, что они смогут понравиться. Поэтому, всячески избегая каких-либо перемен, они ведут уединенный образ жизни, остерегаясь неприятностей от чужих, малознакомых людей. Круг общения и занятий весьма ограничен. Эти люди уклоняются от таких видов профессиональной или общественной деятельности, где необходимо участие в коллективных действиях, установление межличностных контактов.