Он не из тех резких ораторов, которые оживляют свои речи частыми фигурами; наоборот, он этого лишен, и этот недостаток делает мало пригодным для судебных споров с трибуны или адвокатской скамьи: но то что в них пригодно и сообразно, это следствие аргументов, сцепленных друг с другом, что делает их бесконечно убедительными. Его пожалуй можно обвинить в плагиате, потому что его Панегирик, как кажется, заимствуют некоторые черты погребальных речей Архина, Фукидида и Лисия: но при работе с темами, к которым обращались другие, он имеет право иметь те же самые мысли и использовать те же самые аргументы, не считаясь при этом плагиатором, потому что мы не можем уличить писателей, ему предшествующих, в той же самой теме.
После его смерти семьей был возведен пышный памятник, и Тимофей воздвиг бронзовую статую и выгравировал надпись: «Тимофей рассмотрев дружбу и гостеприимство, связывающие его с Исократом, поставил эту статую работы Клеохара». Афарей, его приемный сын, воздвиг возле храма Зевса Олимпийского; это был юноша напротив колонны с надписью: «Афарей[921], сын Исократа, посвятил этот памятник в его честь Зевсу-богу, и добродетелям своего отца». Афарей родился не от подруги Исократа по имени Лагиска, но от супруги Исократа, которая имела троих детей и он был среди них.
Cod. 261. Андокид
Переводчик: Агностик
Прочитал четыре речи Андокида, только те, что попали мне в руки. Первая о таинствах Деметры. Вторая о возвращении в Афины. Третья относительно мира между Афинами и Спартой; и четвертая против Алкивиада.
Этот оратор писал очень простым стилем [он никогда не учился вычурности) настолько убедительным и привлекательным, что кажется избегает всяких украшательств и фигур. Он процветал в тоже время, что и Сократ. Он родился в 78 олимпиаду или около того. Его отцом был Леогор, человек настолько древнего рода, что Гелланик прослеживает его происхождения от Гермеса.
В молодости он был обвинен в безбожии и привлечен к суду, как уже было сказано, за осквернение таинств Деметры, и порчу нескольких статуй Гермеса: он избежал осуждения, обещая выдать виновных, и дал следствие настолько точное, что все они были разоблачены, осуждены и приговорены к смерти. Среди них был его собственный отец, который немедленно был закован в кандалы; он спас его, убедив суд, что этот преступник необходим государству и что он может оказать ему важные услуги. Как бы там ни было, Леогор осудил нескольких граждан, которые разрушали государство, отвлекали государственные средства для своих личных потребностей, и те понесли ответственность за преступления.
Андокид, имевший превосходную репутацию за политические взгляды и свое поведение, был назначен навархом. В этой должности он установил связи с царями Кипра и несколькими прославленными людьми, став либо гостеприимцем, либо другом. Он имел дерзость похитить дочь Аристида, своего двоюродного брата, и отправить ее к царю Кипра. Видя, что его могут обвинить в преступлении, он отправился на Кипр, чтобы забрать девушку; но царь, который не доверял ему, посадил его в темницу. Андокид нашел способ сбежать и вернулся в Афины в то время, когда у власти был Совет Четырехсот, который немедленно арестовал его: но он от них бежал, а когда тирания была свергнута, опять вернулся. Затем он был изгнан и проводил свое изгнание в Элиде, где вступив в дружбу с Фрасибулом, вместе с ним вернулся в Афины. Некоторое время спустя он был послан в Лакедемон вести переговоры о мире: он скомпрометировал себя на переговорах, и опасаясь последствий неприязни к себе, искал спасения в бегстве. До сих пор в Афинах можно увидеть статую Гермеса, которая носит имя Андокида, хотя она была установлена эгейским демом; по той причине, что стояла она напротив дома Андокида.
Cod. 262. Лисий
Переводчик: Агностик
Речей Лисия, которого я тоже читал, насчитывается триста двадцать пять; но действительно его двести тридцать три, остальные предположительно. Среди них большинство судебных, он не выиграл всего в двух случаях, хотя одолел множество соперников.
Этот оратор очень краток, и в то же время очень убедителен. Он настолько выразителен[922], что никто другой не выглядит так же хорошо: поэтому кажется, что нет ничего проще, чем подражать ему, однако нет ничего сложнее этого. Он написал несколько судебных речей для частных лиц[923], которые те учили наизусть, и произносили как если бы они были сделаны ими самими. В дополнение к судебным речам он оставил нам торжественные речи для народа, панегирики, погребальные похвалы, послания, трактаты о любви и апологию Сократа. В большинстве своих выступлений он нравственно тверд и переходит на поучительную манеру, когда предъявляет некоторые из причин, которые естественным образом связаны с нравственностью. Ибо тогда он говорит не просто о сути дела, но сообщает причины и мотивы. Например, если мы вынуждены говорить жестокие истины, ранящие наших друзей или честных людей, то видим, что это необходимость, которая нам неприятна; если наоборот (вещи) для них приятные, мы обнаруживаем удовольствие, что в нашей власти дать истину, согласную с их наклонностью: одним словом, вас не убедить настолько, насколько вы принимаете причину всего. Но в выборе этих причин есть честь, которой он следовал бескорыстно. Один человек порядочный, а другой человек не имеющий столь полезной репутации. Не просто соблюсти справедливость между этими двумя, а сам Лисий находится зачастую в стороне.
921
Павсаний, по поводу статуи, которую он видел в Афинах, произносит похвалу Исократу, которая с соединении с тем, что сказал Фотий, дает полное представление об ораторе. Среди древности, сказал он, видел я колонну, где статуя Исократа, человека достойного памяти, и который оставил три великих примера потомству; первый доверие, когда ему исполнилось 98 лет он не прекратил обучения и имел учеников; второй — редкостная скромность, он всегда подальше держался от общественных и государственных дел; третий — великая любовь к свободе, потому что при новости о поражении афинян при Херонее, он добровольно покинул жизнь.
922
Это не кажется верным, судя по речам, оставленным Лисием. Демосфен более силен и энергичен. Дионисий Галикарнасский отмечает, что ему гораздо лучше удавались судебные речи, чем два других вида. Мы можем посмотреть решения, которые вынес этот оратор.
923
В Афинах каждый преступник, или точнее говоря, каждый обвиняемый на суде, был вынужден защищать себя сам, то есть, сам говорить в свою защиту. Это закон значительно затруднял тех, кто не имел таланта выступать публично; поэтому они находили способ выйти из затруднения при помощи пера самых известных ораторов, выучив наизусть их речи, за которые они дорого платили. Когда Сократ был обвинен, Лисий сделал защитную речь от его имени, которая не сохранилась; но Сократ не позволил использовать ее; добропорядочный человек и истинный философ, он предпочел быть осужденным и потерять жизнь, чем нарушить законы своей страны.