– К Рождеству половина из них умрет, – мрачно предсказал Жан Себастьен, вернувшись в дом, где его ждала Элоиза.
По приказу командира санкюлотов новобранцы зашагали прочь по дороге, проложенной между виноградниками. Земля после дождя еще не просохла. Со стороны они мало походили на воинов. Кто-то нес на плече вилы.
– Невозможно управлять поместьем без слуг, – сказала Элоиза за ужином. – К тому же, мы теперь не защищены. С этим нужно что-то делать.
– В первую очередь нужно позаботиться об убежище для Сильвии, – сказал Жан Себастьен. Встреча с представителями третьего сословия сильно на него подействовала. – Найти место, где она сможет спрятаться, если за нами все-таки придут, и оставаться там, пока все не уляжется.
Гордостью Шато-Монбельяр-ле-Пен были обширные винные погреба. Подземелья поместья простирались на сотни метров, глубоко вгрызаясь даже в склоны холмов, на которых рос виноград. Жан Себастьен и Элоиза показали Сильвии узкую дверь, спрятанную за этажеркой с пустыми бутылками. За дверью открывался темный туннель, ведущий в бочковое хранилище на дальней стороне холма.
– Если когда-нибудь на нас нападут, если в дом придут незнакомые люди и заберут нас, сними фонарь с этой стены, – наставлял ее Жан Себастьен, – и беги, беги до самого конца туннеля. Он выведет тебя к холмам. Потом иди к Гийому Форестьеру. Ты знаешь, где он живет. Мадам Форестьер позаботится о тебе. А я позабочусь о том, чтобы у тебя были деньги ей заплатить.
Под одним из виноградных кустов они закопали ящик с тремя увесистыми кошелями золотых монет. Жан Себастьен копал в одиночку, в то время как Сильвия и Элоиза наблюдали за ним.
– Это золото будет залогом твоей безопасности, – сказал он Сильвии. – Отсчитай пятьдесят рядов лозы от ручья и копай под пятидесятым кустом в этом ряду. Пятьдесят и пятьдесят.
– Пятьдесят рядов от ручья, – повторила Сильвия, – и пятьдесят кустов от дороги.
– Нужно спрятать все ценности, которые есть в доме, – решил Жан Себастьен. – Все, что осталось. – В его глазах поселилась темнота. Недавно стало известно, что несколько знатных домов в Париже были разграблены, все золото и серебро украдено, а картины и гобелены уничтожены.
– Когда? – спросила Элоиза.
Над западными холмами нависли тучи – такие же мрачные, как мысли Жана Себастьена.
– В ближайшее время. Сегодня ночью.
Жан Себастьен вручил каждой служанке по монете.
– Ваши мужчины ушли, – сказал он им. – Ступайте в город и повеселитесь там хорошенько. Выпейте за их благополучное возвращение.
Прислуга ушла, и поместье опустело. В огромном доме остались только Жан Себастьен, Элоиза, Сильвия, два пожилых кучера да горбатый гвардеец. Деревянные каблучки Элоизы цокали по глиняной плитке пола, и эхо от ее шагов разносилось по всем комнатам.
Позже вечером Элоиза направилась к каретнику, где ее встретили кучера. Жан Себастьен распорядился приготовить два ландо [11], каждое из которых запрягли шестеркой лошадей. Кучера и старый гвардеец загрузили в экипажи двенадцать тяжелых дубовых сундуков – по шесть в каждый.
На часах было около девяти вечера. Светила луна, а по небу ползли тонкие облака.
Слуги провожали отъезжающие экипажи у ворот. В сторожке уже вовсю шло веселье. Когда семья уехала, слуги закрыли за ними ворота. Монбельяры покинули поместье. Они забрали с собой все свои сокровища. Они не собирались возвращаться. Никто не сказал этого вслух. Но все знали, что это так.
В обоих экипажах негде было сесть. Всю поверхность кожаных сидений занимали дубовые сундуки. Жану Себастьену пришлось садиться впереди, на скамье рядом с кучером, лицом вперед. Элоиза и Сильвия, ехавшие во втором экипаже, поступили так же. Старый гвардеец стоял на ступеньке, крепко держась за ландо.
Они выехали на дорогу, ведущую в Бон, когда толпа пьяниц, собравшихся у таверны, начала улюлюкать им вслед. Какой-то юноша кричал непристойности. Кто-то швырнул в них кубок с вином. Сосуд угодил одной из лошадей в бок, и та, испугавшись, встала на дыбы. Двое мужчин бросились за каретами вдогонку, но вскоре отстали.
Считаные секунды спустя за ними увязались еще трое мужчин на лошадях. Когда Монбельяры и их преследователи круто свернули с дороги на лесную тропу, веревочные крепления на одном из тяжелых дубовых сундуков ослабли, и тот соскользнул с заднего сиденья ландо и упал на землю, распахнувшись от удара. Один конец веревки по-прежнему был привязан к экипажу, так что сундук тащило по земле, подбрасывая и мотая из стороны в сторону. Лошади скакали дальше, и вскоре все содержимое сундука осталось на земле. Преследователи соскочили с лошадей и бросились собирать добычу. Отрезок дороги длиной в сто пье [12] усыпали несметные богатства: дюжина мешков с золотыми монетами, серебряные тарелки, казначейские векселя, одна золотая статуэтка, два рулона лионского шелка, канделябры, серебряные ножи, медная посуда, картина маслом с изображением собаки, серебряный бюст короля, шелковые платья, табакерка из слоновой кости, кружева и лопнувшее жемчужное ожерелье, бусины с которого покатились во все стороны и даже в канаву. Двое пьяниц, бежавших за ними пешком, подоспели на место происшествия, и за сокровища развязалась настоящая драка.
12
Пье – старинная французская мера длины, также известная как «королевский фут», равная 32,48 см.