В груди кольнуло. Но ведь было волшебство! Ей вспомнилась поездка с Дюней в Листвянку. Неподвижный зеленоглазый взгляд из-под густых черных бровей; ехидная ухмылочка, направленная, в кое-веке не на саму Аллу; его длинные умелые пальцы и жаркий, жадный язык… Ощущение себя - желанной рядом с сильным, красивым мужчиной…
Ее охватили чувства стыда, тоски и, внезапно… надежды! Быстро пролистнув на смартфоне телефонную книгу, она ткнула номер кадровички и чванным голосом осведомилась, не появлялся ли на работе Вадим. Получив ожидаемо отрицательный ответ, она потребовала его адрес. Дескать, придется самой выполнить ваши обязанности - проведать пропавшего сотрудника, вдруг что-то случилось. Когда столовая начала заполняться рабочим людом, Алла допила пятый стакан компота и по скрипучему снегу затопала обратно к Бабушке Лю.
К ее несказанному облегчению, Бабушка уже ждала ее. И не одна, а в компании потасканного, распухшего китайца неопределенного возраста. На столе перед ним лежал замызганный фотоальбом, а рядом стояла упаковка из шести полуторалитровых пивных бутылок, одна из которых уже была почти выпита. Видимо, знаток китайской магии не терял времени даром и быстро распорядился частью своего «гонорара».
- Познакомься, девочка, это Сюй.
Алла кивнула китайцу и присела за стол. Тот кивнул в ответ и, раскрыв альбом, что-то залопотал.
- Посмотри, - перевела Бабушка Лю, - это работа всей его жизни. Алла склонилась над альбомом и увидела, что он действительно заполнен фотографиями. Это были нечеткие – в большинстве черно-белые – изображения небольших прямоугольных клочков ткани с растрепавшимися краями или бумаги с начертанной на них мешаниной линий и закорючек. Больше всего они походили на странно искривленные иероглифы, представляющие, одновременно, и надпись, и своеобразный рисунок.
- Это «Нефритовая Дева» - переводила бабушка Лю, когда Сюй тыкал в очередное фото грязным длинным ногтем, - оплот красоты и привлекательности. А это «Солнечный конь» - сулит непобедимость в бою, вот «Мировой Дракон» - символ плодородия и сильного потомства. А вот это – настоящая редкость - «Лиловый Панда». Гарантирует исцеление от всех хворей и долголетие.
Алла следила за ногтем, но для нее все эти символы были лишь скоплением хаотичных линий на потемневшей от времени поверхности.
- Это ведь те самые свитки, что помещались в куклы? – спросила она, хмурясь, - Но как их могли сфотографировать, если…?
Осененная догадкой, она подняла глаза на Сюя. Тот мелко закивал и бережно достал фотографию с «пандой». Перевернул. Обратная сторона густо пестрела мелким текстом. Бабушка Лю взяла протянутую ей карточку и медленно перевела:
«1936 год. Семья господина Цинь Фэй. Муж, жена, престарелая свекровь и четверо детей. Мо Сян принадлежала свекрови, которая на тот момент отметила 110-ый (!) день рождения. По словам убитой горем госпожи Цинь, ее муж долгие годы мучился от вирусного гепатита, а потому мечтал о скорейшем наследстве. Но его мать, несмотря на преклонные года и смертельную болезнь сына, не желала расставаться с Мо Сян. Поддавшись отчаянью, муж присвоил куклу, выкрав ее из материнской спальни. В отместку старуха вспорола Мо Сян и извлекла свиток. Той же ночью она умерла, а вскоре после похорон господин Цинь Фэй сошел с ума, забаррикадировался в своем доме, выгнав из него жену и детей. Госпожа Цинь, не сумев достучаться до мужа, вызвала стражей порядка, которые взломали двери. Несмотря на то, что все двери и окна были заперты и заколочены изнутри, господин Фэй найден не был ни живым, ни мертвым. Мо Сян и свиток были обнаружены в его личных вещах».
- Бо-ожечки, - прошептала Алла, чувствуя, как чьи-то ледяные пальцы бегают по ее позвоночнику. А Сюй, тем временем, убрал фотографию обратно в конвертик и достал следующую.
- «1942 год. Многодетная семья отца-одиночки Хао. По словам единственной выжившей – старшей дочери Линь – оставшись одни, дети добрались до отцовского тайника, где хранилась Мо Сян, и решили поиграть с ней. В процессе игры хозяйский щенок разорвал куклу. Отец семейства, вернувшись домой, впал в неистовство и приколотил пекинеса к стволу вишни, растущей во дворе. Спустя неделю, и отец, и все дети пропали без вести».
Алла чувствовала, что внутренне остывает, теряет волю к жизни. Мысленно она даже позавидовала жадной старухе, о которой прочитала Лю. У той, по крайней мере, все было ясно… А что ждет её, Аллу?