Тайна княгини Волконской
«Я хочу поведать моим читателям одну занимательную историю, вот уже три года не дающую мне покоя. Если им достало сообразительности проникнуть в этот укромный закуток виртуальной Вселенной, то, возможно, они будут способны продолжить начатое мною и справиться с вопросами, ответы на которые я по своему скудоумию найти не сумел.
Начну с того, что меня давно интересовала судьба русского поэта Дмитрия Веневитинова. Этот дворянский сын, родившийся в 1805 году, подавал огромные надежды и был известен как профессиональный литератор, философ и критик. Он мог бы, по мнению Чернышевского, продвинуть отечественную литературу далеко вперёд, но внезапно скончался, не дожив до двадцати двух лет.
Обстоятельства его смерти весьма и весьма туманны. В конце осени 1826 года он неожиданно покинул родительский дом в Москве и переехал в Петербург, где через три месяца стремительно развившаяся болезнь свела его в могилу. Все знавшие его были потрясены таким трагическим исходом.
Поползли слухи о самоубийстве. Причиной называли несчастную любовь поэта к княгине Зинаиде Волконской, от которой он в ответ на пылкое признание получил лишь предложение дружбы и старинный перстень, найденный на раскопках в древнеримском городе Геркулануме и купленный Волконской во время её длительного пребывания в Италии. Новые предпосылки для возникновения гипотезы о самоубийстве появились век спустя, в 1930 году, когда группа работников Наркомпроса, выполняя официальное распоряжение властей, вскрыла могилу Веневитинова, располагавшуюся на территории московского Симонова монастыря. Был отрыт цинковый гроб, а в нём находился хорошо сохранившийся скелет. К удивлению исследователей, руки покойного лежали вдоль туловища, а не были сложены на груди, как полагалось в соответствии с христианской традицией. В подобной позе хоронили самоубийц.
„Суицидальную“ теорию отстаивал доктор филологических наук Орлов. Он ссылался, в частности, на строки из последнего письма Веневитинова: „Тоска замучила меня. Здесь, среди холодного, пустого и бездушного общества, я – один“. Однако никто из близких поэта не верил в возможность самоубийства. Признаки болезни были налицо, свои воспоминания оставили люди, присутствовавшие при последних часах Веневитинова – например, Алексей Хомяков. Друг поэта Александр Кошелев писал: „Мы отпели его у Николы Мокрого и тело отправили в Москву“. Над самоубийцами обряд отпевания не совершался.
Что же произошло на самом деле? Задавшись целью отыскать ответ, я принялся изучать свидетельства, касавшиеся всей короткой жизни Дмитрия Владимировича, и обнаружил массу интригующих фактов. Общеизвестно, что с 1823 года в Москве действовал тайный философский кружок под названием „Общество любомудрия“, коим руководил князь Владимир Одоевский. Веневитинов был в этом кружке вторым человеком после председателя. Считается, что члены кружка разделяли оппозиционные взгляды и в декабре 1825 года готовились примкнуть к восставшим. Веневитинов собирался лично участвовать в боях, из-за чего отложил на время интеллектуальные занятия и ежедневно ездил в фехтовальную залу, где упражнялся в поединках на шпагах. К этому же времени относится и его близкое знакомство с княгиней Волконской.
После расправы над декабристами Одоевский распустил „Общество любомудрия“ и сжёг в камине все протоколы и устав кружка. Такое поведение наставника вызвало у Веневитинова разочарование. Сам он был полон решимости продолжать борьбу. У него зрел какой-то очень важный проект. Вскользь об этом упоминает Михаил Погодин в дневниковой записи от 23 июля 1826 года: „У Веневитинова теперь такой план, который у меня был некогда ‹…›. Служить, выслуживаться, быть загадкою, чтобы, наконец, выслужившись, занять значительное место и иметь больший круг действий“. Зачем нужен был Веневитинову „больший круг действий“, ведь он прекрасно понимал, что при любой должности, за исключением должности правителя, изменить существующее в стране положение будет невозможно? Не предполагал ли он сконцентрировать вокруг себя как можно больше верных людей, обрести влияние на силовые структуры николаевской России и совершить то, чего не удалось декабристам?
Для осуществления проекта требовались немалые средства. Я получил косвенные сведения о том, что связь Веневитинова с княгиней Волконской строилась не только на любовных чувствах. Смею предположить, что эти чувства во многом являлись ширмой, скрывавшей истинные мотивы их отношений. Княгиня была старше своего поклонника на шестнадцать лет, у неё рос пятнадцатилетний сын, и, хотя она в свои тридцать семь оставалась чрезвычайно привлекательной, едва ли Веневитинов, считавшийся красивейшим из стихотворцев Европы после Байрона, переживал катастрофу вследствие её холодности к нему.