Необходимо отметить, что пропагандистские выступления политических и военных деятелей содержали несколько иные задачи, чем разрабатываемые под их руководством военные планы. Так, в 1936 г. К. Е. Ворошилов провозгласил лозунг о том, что Красная Армия будет вести войну «малой кровью и на чужой территории». Но это заявление не помешало утверждению в следующем году очередного плана эвакуации из районов, которые могут быть заняты противником[23], и очередных норм потерь на год войны, имевших крайне мало общего с упомянутым лозунгом. Поэтому при анализе мероприятий по подготовке к войне очень важно разделять политическую пропаганду и реальное направление военного планирования.
Советское военное планирование коренным образом отличалось от германского, в основе которого лежала концепция блицкрига, т. е. стратегия сокрушения[24]. Германское планирование войны против СССР является наглядным примером того, какие последствия может повлечь ошибка в определении стратегического характера войны. Обладая промышленным потенциалом, значительно превосходящим потенциал СССР, политическое руководство Германии не только не приняло своевременного решения о его максимальной мобилизации в соответствии с военными нуждами, но, напротив, в ожидании быстрой победы сократило выпуск некоторых видов военной продукции, прежде всего боеприпасов. Так, в августе 1941 г., по сравнению с июнем того же года, производство мин для 81-мм минометов уменьшилось на 38 %, 105-мм снарядов для легких полевых гаубиц — на 78 %, т. е. почти в пять раз. Выпуск 150-мм снарядов для тяжелых полевых гаубиц сократился на 43 %, 100-мм пушечных снарядов — в три раза[25].
Хотя, конечно, самой страшной ошибкой, порожденной неверными представлениями германского командования о стратегическом характере будущей войны, являлось само решение о начале военных действий против СССР, повлекших огромные жертвы с обеих сторон.
В СССР, в отличие от Германии, стратегический характер будущей войны был определен в целом верно. Благодаря этому стало возможным заблаговременно осуществить подготовку страны к длительной ожесточенной войне и принять уже в ее первые дни важнейшие решения о мобилизации промышленности и эвакуации предприятий народного хозяйства. Огромный вклад в создание предпосылок для решения вопроса о характере войны принадлежит представителям отечественной военной мысли, заложившим теоретические основы комплекса мер по подготовке страны к ведению длительной ожесточенной войны.
II Скрытая мобилизация: планирование мероприятий подготовительного к войне периода (1926 г.)
1 Предпосылки введения особого подготовительного к войне периода
20-е годы прошлого века были для нашей страны временем ожидания новой войны: и руководство, и огромные массы населения не только считали, что большая война с капиталистическим окружением неизбежна, но и полагали, что она может начаться в самом ближайшем будущем. На X съезде РКП(б] была принята резолюция о «Грядущей империалистической войне»[26]. Тревожные ожидания особенно усилились осенью 1923 г. в связи с революционными событиями в Германии. Весной 1926 г. в некоторых районах СССР также распространились слухи о близком столкновении[27].
В этих условиях политическому и военному руководству приходилось уделять большое внимание проблемам подготовки страны к войне, в особенности ее начальному периоду, в течение которого в максимально короткие сроки армия, народное хозяйство, органы государственной власти должны были перейти на режим военного времени, произвести мобилизацию. Процесс мобилизации в СССР, по сравнению с его потенциальными противниками (Польша, Румыния, страны Прибалтики и Финляндия), требовал большего времени, прежде всего, из-за значительных расстояний, на которые должны были осуществляться воинские перевозки. При этом необходимо было считаться и с тем, что объявление мобилизации первыми — до того, как это сделает противник, — будет объективно способствовать перерастанию международного кризиса в войну. Объявление же мобилизации вслед за противником вело бы к тому, что последний опередил бы СССР в ее завершении и смог начать войну в более благоприятных условиях, с самого начала захватив стратегическую инициативу. Таким образом, возникало противоречие между желанием избежать войны и стремлением достигнуть максимальной готовности к отражению агрессии.