«Утка» ударила фургон и отбросила, как детскую игрушку. Фургон приземлился на борт, его система громкой связи продолжала вызванивать мелодию «Улицы Сезам», и заскользил обратно к Коммон, высекая фонтаны искр, результат трения металла об асфальт. Две женщины, которые наблюдали за происходящим с тротуара, бросились прочь, держась за руки, и с трудом успели увернуться. Фургон «Мистер Софти» ударился о бордюрный камень, на какие-то мгновения поднялся в воздух, потом врезался в железный забор, отделяющий парк от тротуара и замер. Музыка дважды икнула и смолкла.
Тем временем псих, сидящий за рулем «утки», потерял последние остатки контроля над вверенным ему транспортным средством. «Утку» понесло поперек Бойлстон-стрит под дикие крики перепуганных туристов, цепляющихся за стойки по открытым бортам. Амфибия выехала на противоположный тротуар, в пятидесяти ярдах от того места, что «Мистер Софти» последний раз звякнул колокольчиками, и врезалась в низкую кирпичную стену под панорамной витриной магазина фешенебельной мебели «Огни города». С громким, немузыкальным треском витрина разлетелась вдребезги. Широкий зад «утки» (с надписью «ХОЗЯЙКА БУХТЫ», розовыми буквами) поднялся на пять футов. Момент движения стоял за то, чтобы перевернуть амфибию. Масса этого не допустила. Задние колеса вновь коснулись тротуара, «утка» застыла, зарывшись носом в дорогущие диваны и стулья для гостиной, но уже после того, как никак не меньше двенадцати человек продолжили поступательное движение, исчезнув как с борта «утки», так и из виду. В недрах «Огней города» завыла охранная сигнализация.
– Господи Иисусе, – повторил кроткий голос у правого локтя Клая. Он повернулся и увидел невысокого мужчину, с редеющими темными волосами, крошечными черными усиками и в очках с золотой оправой. – Что происходит?
– Не знаю, – ответил Клай. Разговор давался ему с трудом. С большим трудом. Он обнаружил, что слова приходится выталкивать из себя. Предположил, что причина – шок. На другой стороне улицы бежали люди, одни из отеля «Четыре сезона», другие из разбитой «утки». У него на глазах, мужчина, покинувший борт «утки» на своих двоих, лоб в лоб столкнулся с мужчиной, выбежавшим из отеля. От удара оба рухнули на тротуар. Клаю не оставалось ничего другого, как задаться вопросом, а может, он сошел с ума и видит галлюцинации, запертый в палате какого-нибудь дурдома. Скажем, Джунипер-Хилл[13] в Огасте, между уколами «торазина». – Парень из этого вот магазинчика мороженного сказал, может, террористы.
– Я не вижу людей с оружием, – сказал невысокий мужчина с усами. – Или парней с бомбами в рюкзаках.
Не мог углядеть их и Клай, зато видел свои пакет для покупок с надписью «маленькие сокровища» и портфель с рисунками, стоящие на тротуаре. И кровь, которая, вытекая из прогрызенной шеи женщины во «властном костюме» («Боже, – подумал он, – как много крови»), почти добралась до портфеля. В нем осталась всего лишь дюжина рисунков к «Темному скитальцу», но, конечно, рисунки эти тут же заняли все его мысли. Быстрым шагом он направился к портфелю. Невысокий мужчина не отставал. Когда включилась вторая охранная (может, и какая другая) сигнализация, добавив хрипловатой резкости к трескотне первой, коротышка подпрыгнул.
– Это в отеле, – уточнил Клай.
– Я знаю, просто… Боже, – он увидел женщину во «властном костюме», теперь лежащую в озере волшебного вещества, которое приводило в движение все ее колокольчики и свисточки… когда? Четыре минуты тому назад? Или две?
– Она мертва, – Клай вздохнул. – Во всяком случае, я практически уверен, что она мертва. Эта девочка… – он указал на фею Светлую. – Она это сделала. Зубами.
– Вы шутите.
– Хотелось бы.
Дальше по Бойлстон-стрит что-то громыхнуло. Мужчины вздрогнули. Клай понял, что до него доносится запах дыма. Он поднял с асфальта мешок «маленькие сокровища» и портфель, переставил подальше от все увеличивающейся в размерах лужи крови.
– Это мое, – еще произнося слова, удивился, что счел необходимым объяснять свои действия.
Коротышка в твидовом костюме («Одет-то он с иголочки», – подумал Клай) все еще с ужасом смотрел на лежащее на тротуаре тело женщины, которая остановилась, чтобы купить сандей, и потеряла сначала собаку, а потом и жизнь. Трое молодых парней пробежали мимо них по тротуару. Смеялись, издавали восторженные крики. Двое в бейсболках «Ред сокс», повернутыми козырьком на затылок. Один нес картонную коробку с напечатанной синим надписью «panasonic» на боковой поверхности. Он-то и наступил правой кроссовкой в разливающуюся по асфальту кровь женщины во «властном костюме» и какое-то время оставлял за собой сходящий на нет одноногий след. Вся троица продолжила путь к восточному краю Коммон и лежащему за парком Чайнатауну.
3
Клай опустился на одно колено и свободной рукой, той, что не сжимала ручки портфеля (увидев парня, бегущего с коробкой «panasonic», он все больше тревожился из-за того, что может потерять портфель), взял фею Светлую за запястье. Пульс нащупал сразу. Медленный, но сильный и регулярный. Почувствовал огромное облегчение. Чего бы ни сделала девочка, она была всего лишь ребенком. Не хотелось думать, что он убил ее ударом стеклянного пресс-папье, купленным в подарок жене.
– Посмотрите, посмотрите, – чуть ли не пропел усатый коротышка. Смотреть у Клая времени не было. К счастью, в этот раз быстрота реакции значения не имела. Автомобиль, один из тех большущих внедорожников, что льют воду на мельницу ОПЕК, свернул с Бойлстон-стрит как минимум в двадцати ярдах от того места, где он опустился на колено, снес секцию железного забора и нашел покой, въехав передним бампером в пруд для уток.
Дверца распахнулась, из салона выскочил молодой человек, что-то выкрикнул в небо. Упал на колени в воду, зачерпнул часть сложенными лодочкой руками и отправил в рот (в голове Клая мелькнула мысль, что утки многие годы радостно срали в этот пруд), потом поднялся и побрел к дальнему берегу. Исчез среди деревьев, размахивая руками и выкрикивая что-то нечленораздельное.
– Нам нужно помочь этой девочке, – Клай повернулся к невысокому мужчине. – Она без сознания, но жива.
– Нам нужно убраться с этой улицы, прежде чем нас задавят насмерть, – ответил мужчина и, словно в доказательство его слов, такси врезалось в длинный лимузин неподалеку от заехавшей в мебельный магазин «утки». Лимузин тоже пострадал, но такси досталось сильнее. Клай увидел, как водитель вылетел через проем на месте лобового стекла (само стекло вылетело раньше) и приземлился на тротуаре, прижимая к груди окровавленную руку и крича.
Конечно же, правота была на стороне усатого мужчины. Здравомыслие, те его крупицы, которым удавалось прорваться сквозь туман шока, который застилал разум Клая, однозначно говорило о том, что на текущий момент оптимальный вариант действий – покинуть Бойлстон-стрит и где-нибудь укрыться. Если происходящее вокруг – дело рук террористов, то ничего подобного он никогда не видел и о таком не читал. Поэтому ему (им) следует лечь на дно и не высовываться, пока ситуация не прояснится. Неплохо бы добраться и до телевизора, чтобы узнать, что происходит в других местах. Но ему не хотелось оставлять потерявшую сознание девочку на улице, которая вдруг превратилась в сумасшедший дом. Его душа (и, само собой, цивилизованность) противилась этому всеми фибрами.
– Вы идите, – слова эти он произнес с неохотой. Да, он впервые видел этого коротышку, но тот, по крайней мере, не нес белиберду и не размахивал руками. И не бросался на Клая, оскалив зубы. – Укройтесь где-нибудь. А я… – он не знал, как закончить фразу.
– Вы что? – спросил усатый, потом поник плечами и его передернуло, потому что раздался еще один взрыв. На этот раз из-за отеля. Оттуда повалил черный дым, начал подниматься, пятная синее небо, забрался на высоту, где его подхватил ветер и понес прочь.
13
Джунипер-Хилл – психиатрическая лечебница, неоднократно упоминавшаяся в произведениях Стивена Кинга.