Толик вдруг сообразил, что с этой женщиной делиться информацией не стоит. Это, сто процентов, секретарша.
- Извините, ошибся, - буркнул он и нажал кнопку с красной трубкой.
- Внимание, клиент объявился!
- В смысле? Где?!
- Только что трубку запеленговали. В Москве он, в центре.
- Странно... Выходит, вернулся? Так, группе наблюдения быть повнимательнее на прослушке. Это, конечно, маловероятно, но пусть ждут звонка на стационарную линию. Может, хоть что-то запишем...
- Послать кого-нибудь в район звонка?
- Смысла нет пока. Можем спугнуть. Следите за его перемещением. Гораздо важнее его контакты.
- Понятно...
- Главное не расслабляйтесь. Будем надеяться, что он позвонит снова. Хотя странно, что он звонил со своей трубки. Он же не глупый человек. Может, это какая-нибудь провокация?..
-5-
После последнего звонка Толик ощутил себя уставшим, словно выполнял тяжелую физическую работу. Даже одышка появилась. Но демоны немного успокоились, и Толик решил сделать в звонках небольшой перерыв. Ватной рукой он засунул телефон назад во внутренний карман куртки и отправился искать лаз в метро.
Метро его совершенно не поразило, как ни обещали знатоки столичной жизни, те немногие, с которыми ему приходилось общаться. Наверное, только потому, что настроение было совершенно не то. Вообще, Толик был очень впечатлительный малый и умел ценить все красивое и интересное. Без сомнения, в другое время он ходил бы по этим грандиозным подземельям, разинув рот, привлекая к себе милицейские патрули своим провинциально-бродячим видом.
Тем не менее, одно обстоятельство, все-таки вызвало его удивление: это то, что и под землей мобильник видел сеть. Чтобы проверить это новое открытие, Толик набрал по бумажке номер одного потенциального места работы.
- Слушаю, - ответил хрипящий и шипящий голос на другом конце города.
- Мне Николая Ефимовича, - вежливо сказал Толик.
- Ну, я за него, - без особой радости ответил голос.
- Я от Кирилла, из Воронежа. Он мне сказал, что у вас работа для меня может быть...
- Какого еще Кирилла? Не помню такого, - ответил голос, - Работы сейчас нету...
- А, может, позже будет? Я позвоню... У меня есть сотовый, - зачем-то добавил Толик и не удивился, когда на него обернулось сразу несколько человек из толпы. Наверное, говорить такое в Москве - признак идиотизма...
- Ну, позвони, - нехотя произнес голос, - Только через неделю, не раньше.
- Спасибо, - сказал Толик. "..сибо" пришлось уже на короткие гудки.
... В метро Толик уснул. Спать в вагоне оказалось занятием куда более приятным, чем то же самое - в канализации. Когда он проснулся, то долго не мог сообразить, где находится. Объявили станцию. Толик пытался найти ее название в похожей на паутину схеме, что висела на стенке вагона, но так и не нашел. Захотелось на свежий воздух.
Выйдя на поверхность, Толик почувствовал себя разведчиком, закинутым в незнакомый город. Одинаковые многоэтажки, все те же потоки машин, куда идти - не понятно. Темнело.
Толик сделал еще пару звонков по поводу работы и был не слишком вежливо послан куда подальше. Оно и понятно! Разве такие вещи по телефону решаются! Надо идти, базарить с теми, кто ведает шабашками, ждать, пока не подвернется случай... Да еще и с местными договориться, чтобы рыло не начистили: он, все-таки на чужой территории... А где она - его территория? Нету такой. Пока нету. А пока нету - жить надо по правилам, что тебе предлагаются. Если хочешь выжить, конечно.
С жильем тоже косяк вышел. Ему говорили: на складе, что на товарной, своим грузчикам дают нары в бараке. Но поскольку работы там не предвиделось, то жилья - и подавно.
Оставался еще вариант - устроиться сторожем на кое-каком складе. Вроде, говорили, сторожа там нужны всегда. А там, где нужны сторожа - случается и сторожка. Но вот только телефона там не было. Топать туда нужно было самому.
Вариантов не было: надо искать этот склад.
Самое неприятное в профессии бродяги - это то, что люди не хотят с тобой разговаривать. Это, конечно, правильно подметили: "язык до Киева доведет". Но только не в этом случае. Как Толик ни пытался придать себе респектабельный вид (а был он для бродяги достаточно чистоплотен и одет неплохо), но что-то выдавало в нем аутсайдера по жизни. Не понятно что выдавало - то ли взгляд, то ли манера речи, то ли жестикуляция... В любом случае, люди шарахались от него, даже когда он хотел спросить, который час. Причем, Толику и не нужна была вовсе эта информация - были у него часы, хорошие, электронные, - просто Толик сам хотел понять - что же в нем "не то"?..
Единственными, кто охотно заговаривал с ним, были такие же, как он - бродяги. Для Толика - бродяги, а для нас с вами - чего кривить душой - попросту бомжи. Уж очень не любил Толик к ним обращаться. Как будто, обращаясь за помощью к ним, он признавал свою принадлежность к этой касте неприкасаемых. И было это для него крайне неприятным. Нет, Толик не испытывал к бомжам брезгливости, вовсе нет. Более того, он относился к ним с сочувствием, порой с жалостью, что поднимало его в собственных глазах высоко над этими несчастными (каковыми он считал их). Для себя он выделил следующий критерий своего отличия от бомжей: он никогда не попрошайничал и не позволял в отношении себя никакой благотворительности (за исключением предоставления ночлега или работы). То, что у него не было дома, Толика не смущало: он был уверен, что рано или поздно дом у него появится. Хороший дом. Собственный. И семья. Настоящая, большая. Будет у него красивая жена, будут умные дети. Все это будет. Потом.
А сейчас он спустился в какой-то шумный подземный переход и быстро осмотрел его. И сразу же нашел тех, кого искал. Сидели тут, как и полагается, господа с жалостливыми табличками. Добиться от них, впрочем, ничего не удалось: они действительно оказались не местными, уж не известно, действительно от поезда отбились или их оттуда попросту выкинули. Однако бабка, что торговала семечками рядом с "беженцами", или кто там они были, внимательно осмотрев Толика, позвала его и переспросила, куда тому надо. Про склады она ничего не знала, но как найти улицу объяснила. Назвала даже станцию метро.
В благодарность Толик купил у бабки семечек, хотя, по правде говоря, терпеть их не мог, эти семечки. Не потому, что не любил, а потому, что семечки - они как наркотик: начнешь грызть, а потом грызешь, грызешь и уж никак не остановишься...
Добравшись до станции, что указала бабка, он еще долго стоял посреди огромного подземного зала, не решаясь, куда направиться - налево или направо. На указателях искомой улицы не было - не у милиционера же спрашивать... Мысль спросить милиционера развеселила Толика. Он не так часто конфликтовал с властями, да и в "обезьяннике" всего пару раз сидел, но возможность нормально общаться с милицией выходила за границы его мировоззрения. Такое отношение к милиции было втиснуто в его сознание годами жизни в среде, где время от времени кого-то сажали, кого-то выпускали, прочие же готовились сесть либо откинуться. Умом Толик понимал, что он не совсем прав. Но ум умом, а чувства чувствами.
Поэтому Толик принял вполне логичное решение: увидев милиционера в одном конце платформы, он просто повернул и направился в другой конец.
На эскалаторе вокруг него, как и везде, образовалась "карантинная зона": вверх и вниз на пару ступенек от него люди предпочли не становиться. Впрочем, Толику на это было уже наплевать: он устал и хотел побыстрее найти этот проклятый склад. Главное найти - а там видно будет...
- Ну, докладывай, как там наши дела...
- Нормально. Клиент катается на метро.