И опять старик видел воды Большого канала, гондолу, тьму и чувствовал запах холодного морского ветра. Как он тогда ежился в белом балахоне Пьеро, боялся простудиться на этом ветру, потому что был в поту — он торопился. На острове в домике для свиданий ждала его М. М. — монашенка из монастыря Мурано. Он соблазнил ее совсем недавно и пылал.
Он нетерпеливо открыл ключом дверь и увидел божественную М. М. Она стояла у камина спиной к двери. О, счастье!
Она повернулась, и… о, проклятье! Перед ним была, увы, не М. М., перед ним стояла К. К.!
К. К. тоже была монашка и тоже из монастыря Мурано. И он тоже ее соблазнил… но давно. Он знал: нельзя войти дважды в одну и ту же реку. К. К. осталась в прошлом, сейчас он пылал страстью к М. М.
Как все военные задачи, ситуация требовала быстрого решения. Во-первых — тактического. Чтобы продолжать кампанию, он должен был незамедлительно понять: каким путем очутилась К. К. вместо М. М. И он понял это сразу — недаром побывал во многих битвах. Что делать — мужчины, у которых много женщин, имеют обыкновение дарить им одинаковые подарки… Да, это все проклятый медальон! Недавно он подарил М. М. золотой медальон. А когда-то давно он преподнес К. К. золотое кольцо. По мужской торопливости и кольцо, и медальон побывали у одного и того же ювелира. И конечно, опытная М. М. тут же начала расспрашивать ничего не подозревающую К. К. о ее кольце.
Когда К. К. восторженно рассказала о бесконечных любовных сумасбродствах дарителя, М. М. не требовалось ничего более. Она уже знала: на такие подвиги способен только один человек во всем мире! И она решила ему отомстить — прислала вместо себя К. К.
Нет, он ничего не имел против этой красотки, но сейчас он жаждал только М. М.! Между тем новые тактические задачи сыпались градом: он узнал, что скромница К. К. не просто дружит c М. М., но порой «является для нее женою, либо муженьком».
Но это его не испугало — «такая любовь лишь забава, лишь заблуждение чувств». Страшное было впереди: оказывается, М. М. любит французского посланника, очаровательного аббата де Берниса (а не просто спит с ним). Проклятье! Но и это он преодолел — сложнейшими ходами в постель к де Бернису была направлена К. К., а сам он остался с М. М. С желанной М. М.!
Победа? О, если бы! Бой продолжался! Он узнает, что любвеобильная М. М. задумала «все сделать общим»: объединить себя, аббата и подругу в одной постели! На это ему открыто намекают. Он может разрушить замысел — достаточно приехать в дом свиданий. Ибо жалкий де Бернис «не свободен от предрассудков», в его присутствии их общая битва не состоится. Но разве Воин Любви может унизить себя ревностью? Разве дозволят ему сделать это его честь и главная заповедь, с которой он всегда шел в бой: «Четыре пятых наслаждения заключались для меня в том, чтобы дать счастье женщине»?
И если женщина хочет другого… Тогда он будет мучиться, но не станет мешать ее наслаждению.
На войне как на войне: только честь превыше всего, все остальное — в жертву победе! Дружба? Какая может быть дружба — на войне есть только победа! Как дружил он с графом де ла Тур д'Овернь! Граф познакомил его со своей любовницей. Излишне говорить, что его сердце немедленно воспламенилось. И он начал военную кампанию, чтобы овладеть любовницей друга. Обстоятельства складываются необычайно удачно: они все оказались в одной карете. Случай опять за него! И тотчас во тьме кареты он бесстрашно начинает излюбленную — стремительную! — атаку: смело завладевает рукой любовницы графа. Излишне описывать все венецианские сумасбродства, которые он проделал с этой ручкой. И все было бы хорошо, если бы рука любовницы графа не оказалась… рукой самого графа де ла Тур д'Овернь! Проклятье! Граф рассердился? Какая чепуха — ревность смешна для Воина Любви. К примеру, когда некий маркиз вздумал ревновать свою жену, его моментально бросила любовница. И потому, задыхаясь от смеха, граф попросту обнял Казанову. Потому что граф сам был Воином и понимал: на войне как на войне!
На войне не бывает родственников. Однажды он отбил любовницу у родного брата-священника — восхитительную Марколину, девицу не очень строгого поведения. Тотчас воспылав к ней, он провел уже знакомую стремительную атаку. Несчастный брат обратился к нему с мольбой: «Я разорился из-за нее! Я жить без нее не могу! По какому праву ты отбираешь у меня женщину, которую я так люблю?» Он ответил по-военному: «По праву любви, осел! И по праву сильного!»
Брат-священник, влюбленный в девку… В книге старика и в романах XVIII века в весьма рискованных эпизодах действовали священники, аббаты, монашки. Это — традиция века великих философов-атеистов.